Нина Харрингтон - Вечер, полный сюрпризов

Роб провел рукой по волосам, переводя взгляд с блондинки на зал. Повеселевшие гости разбрелись по залу. Он беззвучно ругал себя, что так глупо сорвался и выдал свои чувства девице, которую совсем не знал. Он так устал валять дурака на камеру. Устал от показных эмоций и восторгов, которые выставляли его в наилучшем свете. Было бы здорово, если бы его хоть раз восприняли всерьез.

Он был единственным ребенком Адель Форрестер. Разве понять прессе да и этой привлекательной блондинке, насколько ему ненавистен мир искусства после того, как он потратил столько драгоценного времени в компании женщины, еще более одержимой, чем он?

– Вы хотите услышать мое мнение о других картинах, мистер Бересфорд?

– Точно. Думаю, официанты уже пришли. Почему бы нам не взглянуть, какие кулинарные радости приготовили в галерее для сегодняшнего вечера, пока не подошли ваши коллеги? Никогда не угадаешь, может, там даже окажется что-то съедобное! Да, Чарли, сегодня вы можете забыть о Бересфорде. Я просто Роб. Думаю, вы согласитесь? Не боитесь рискнуть?

Он предложил ей руку, она посмотрела на нее, ощутила его взгляд на своем лице и вызывающе взглянула на него:

– Опасность – мое второе имя. Думаю, я справлюсь с вашим предложением, Роб.

Как только она встала и взглянула в сторону, увидела кое-кого за его спиной.

– Ого. Долг зовет. Я бы с удовольствием прошлась, подпитывая ваше эго чуть дольше, но нужно вернуться к работе. Может, в другой раз. Хорошего вечера. Чао. – И, слегка взмахнув рукой, ушла, нет, поплыла по залу, словно босиком, давая ему возможность полюбоваться отлично сшитым платьем и стройными ножками.

Он мог обнять ее за талию одними ладонями. А как она держала голову!

Динамит.

Эта девушка не шла, а плыла. Высоко держа голову. Спокойно и сосредоточенно глядя вперед, зная, куда направляется. Будто лебедь на озере. Пожалуй, самое лучшее сравнение, подходящее к ее сдержанной элегантности, затаенной и соблазнительной одновременно. По одной походке видно, что она выросла в давно разбогатевшей семье плюс образование и все, что к этому прилагается. Либо она лучшая актриса из всех, кого он когда-либо встречал, а уж он-то повидал актрис. Голливуд и Бродвей. Класс «А» и класс «Б». Все они одинаковы под яркой оберткой. Девицы, готовые повторять написанные кем-то слова.

Но Чарли – художественный критик, единственная в своем роде. И в его сумасшедшем мире это уникальное свойство. Кто эта женщина и что он сделал такого, что ее расстроило? Они явно встречались раньше. И, судя по ледяному взгляду, которым она смерила его, это не самый лучший поступок в его жизни. Оставалось выяснить, что за преступление он совершил. Роб никогда не пасовал перед трудностями. Он собирался выяснить ее имя еще до окончания этого вечера.

– Чарли. Одну минуту. – Он пошел за ней через выставочный зал к зоне банкета, где официанты накрывали стол.

День выдался долгим, его биологические часы давали о себе знать. Возможно, пришло время показать, что дама ему понравилась, вдруг потом будет что вспомнить? Он быстро догнал ее и удивился, когда она зашла за барную стойку.

– Стойте. Вы так и не представились. Не дали визитку. Электронной почты. Телефона, наконец, если придерживаетесь старой школы. Вернитесь. Вы же знаете, что захотите снова связаться со мной. Для последующих вопросов.

Голос Роба затихал по мере того, как он приближался к ней.

– Вы надели фартук. Обслуживаете столики?

– Вы правы. Пожалуй, не все слухи о вас правдивы. Вы умнее, чем кажетесь. – Чарли обменялась с ним взглядами, одновременно давая инструкции студентам-художникам, подрабатывавшим официантами. – Надеюсь, у вас есть чувство юмора. В противном случае – совсем плохо. Вы же видите, я не художественный критик. И никогда не была. Вероятно, никогда и не буду. Я повар, обслуживаю закусками этот вечер. – Прежде чем Роб смог вставить слово, Лотти взяла поднос с горячими закусками и показала ему. – Могу ли я заинтересовать вас одним из скромных пирожков? Думаю, именно это вам сейчас нужно.

– Не сейчас, спасибо.

Роб взял одну из визиток, которые Лотти положила рядом со специями, и, пока читал вслух, что там написано, на лбу пролегла глубокая морщина.

– Лотти Роузмаунт. Чайная-кондитерская? Там же и Ди Флинн.

Лотти почти видела, как работает мозг Роба, пока он переводил взгляд от визитки на закуски и на ее лицо. Правда, это длилось какие-то миллисекунды.

– Пожалуйста, скажите, что вы не Лотти Роузмаунт, – простонал он наконец.