Софи Пемброк: Невеста на замену

– Я не могу… Сейчас я не могу даже думать о ней.

– Понимаю, – кивнул он. – Но причины, по которым ты решился вступить в этот брак, достаточно важны для тебя.

– Знаю.

Генри достал из стоявшего у его ног дипломата папку с документами.

– Я оставлю здесь последнюю версию вашего брачного контракта. Просмотри его. Может быть, это поможет тебе принять решение. – Он положил на стол перед Флинном стопку документов и встал, собираясь уходить. – Я заеду завтра.

Флинн кивнул, прощаясь, и перевел взгляд на лежащий перед ним контракт, который должен был стать гарантом его счастливого будущего. Опустошив свой бокал, он поднялся на ноги, взял со стола контракт, пробежал взглядом по строчкам и, помедлив мгновение, с силой швырнул его в пустой камин.

Эта бесполезная пачка бумаги пойдет на растопку, как только он выяснит, в какой из коробок лежат спички.

Флинн не мог оставаться в этом огромном пустом доме, по коридорам которого теперь бродили только его несбывшиеся надежды. С рассветом он отправился в единственное место, в котором он чаще, чем где-либо еще, чувствовал себя как дома: в свой офис.

Конечно, в этот час даже самые трудолюбивые сотрудники компании еще крепко спали в своих кроватях, но это было ему даже на руку. Флинн любил работать в одиночестве. Он включил компьютер и с головой ушел в мир писем, заметок и новых контрактов. К моменту, когда солнце прочно утвердилось на небосклоне, он изучил все, что произошло в компании за время его отсутствия. Сейчас Флинну было даже жаль, что каждую свободную минуту своего медового месяца он посвящал работе. Не будь он таким дотошным, сейчас у него было бы куда больше работы, чтобы хоть на время забыть о своих бедах. А еще он мог бы проводить больше времени с Хеленой, пока это было возможно…

– Итак, ты вернулся. – Скрипучий голос Эзекиля вырвал его из пучины мрачных размышлений.

Отец стоял в дверях и насмешливо смотрел на него.

– Я слышал, что ты решил сократить свой медовый месяц. Полагаю, ты смог убедить жену подписать бумаги?

Конечно, что могло его волновать, кроме проклятого контракта? Его лучший друг балансирует на грани жизни и смерти, жена проводит дни и ночи у его постели, а он думает о подписи на дурацких бумагах?

Флинн нахмурился. В том же самом его обвиняла Хелена. Неужели в ее глазах он похож на отца?

– Отец Хелены пережил тяжелый сердечный приступ. Насколько я знаю, он до сих пор не пришел в себя. Вряд ли сейчас лучшее время, чтобы обсуждать условия нашего брачного соглашения, – холодно сказал Флинн.

В этот момент Флинн обращался не только к Эзекилю, но и к своему внутреннему голосу, требовавшему как можно скорее уладить этот вопрос. Может быть, тогда разрывающая его сердце боль утихнет и он сможет жить дальше?

– За Томасом уже присматривает единственная женщина, которая ему нужна. – В голосе Эзекиля неожиданно послышались нотки горечи.

– Она ведь любит его, ты знаешь? Я имею в виду маму.

Флинн сказал это не потому, что хотел причинить отцу боль, – только посмотреть на его реакцию.

– Конечно, любит, – поморщился Эзекиль. – Любой дурак разглядел бы это, за десять-то лет. Но она так и не ушла от меня, правда? Изабелла всегда знала, что я могу дать ей больше, чем он.

Флинн вспомнил о том, с какой нежностью мать гладила по щеке бесчувственного Томаса. Он никогда не видел ее такой.

– Она может сделать это сейчас.

– Тогда она окажется еще большей дурой, чем твой брат и бывшая невеста, вместе взятые, – поморщился Эзекиль.

– Вообще-то мне начинает казаться, что Тея и Зак единственные среди нас, кто поступают правильно.

Мрачный взгляд Эзекиля был ответом на невысказанный вопрос Флинна. Его отец никогда не поймет, что такое любовь. По крайней мере, не так, как Флинн надеялся однажды ее понять.

– Проследи за тем, чтобы девчонка до конца недели подписала контракт, – пророкотал Эзекиль и скрылся за дверью.

Флинн не стал с ним спорить лишь потому, что это было бесполезно, но он знал, что ни о каких контрактах больше и речи быть не может. То, что в дальнейшем произойдет между ним и Хеленой, не может быть запланировано и уложено в рамки графика. Он не сможет быть с женщиной, неспособной любить собственного ребенка. Не сможет доверять женщине, которая смогла оставить беспомощную маленькую девочку на попечении чужих людей, потому что однажды она то же самое сделает с ним. И никакое количество договоров и контрактов этого не изменит.