Оливия Гейтс - Назвать своей

И тут Кали не выдержала, поняв: ей необходимо узнать, что не так, или она сойдет с ума.

Страшась еще одного отказа, она все же заставила себя последовать за мужем в ту спальню, куда он переехал после выписки из больницы. Он тогда заявил, что страдает от приступов бессонницы и не хочет беспокоить Кали.

Войдя на цыпочках в комнату, она обнаружила, что Максим сидит на краю кресла, сгорбившись, опершись локтями на колени и закрыв лицо ладонями. Вся его поза выражала крушение надежд.

Сердце Калиопы чуть не выскочило из груди. Ее охватило желание защитить любимого от того, что так угнетало его. Волков поднял лицо, и она увидела на нем… страдание.

Вскрикнув, Кали горячо обняла Максима, затем обхватила его лицо дрожащими ладонями, поливая его слезами и шепча имя любимого, словно молитву.

Но спустя несколько мгновений он отстранился и отвел от своего лица руки жены. Сердце перевернулось в ее груди от этой недвусмысленной реакции.

– Я не готов к этому.

«К этому»? К ее близости? К ее эмоциям? К чему «к этому»?

Кали вырвала свои руки из его ладоней.

– Доктор Антонович сказал, что ты какое-то время будешь страдать от перепадов настроения.

Волков с усилием поднялся на ноги.

– Я ни от чего не страдаю.

– Это была очень серьезная операция, и неудивительно, что тебе сложно после нее прийти в норму.

– Хирург сказал, что я совершенно здоров. То, что я не хочу заниматься с тобой сексом, еще не значит, что у меня с этим проблемы.

Калиопа почувствовала себя так, словно он ее ударил.

Так вот каково это, когда с тобой жестоко обращаются? Неужели может быть больнее, если тебя ударят по-настоящему?

– Я этого не говорила, – с трудом выдавила Кали. – И я не прошу от тебя секса. Я просто хочу…

– Ты просто хочешь прикасаться ко мне, целовать меня. Тебе надо, чтобы я выказывал те же чувства, что когда-то раньше, до того, как лопнула аневризма. – Его голос стал жестче. – Я пытался показать, что больше не хочу тебя, но ты не поняла намеков.

– Все в порядке. Я понимаю…

– Нет, не понимаешь! – отрезал Волков. – Не хочешь понять.

Кали проглотила рыдания, не в силах выносить жестокость мужа, которую он никогда прежде не выказывал.

Затем она вспомнила:

– Доктор Антонович говорил, что не исключена вероятность некоторых изменений личности…

– Нет никаких изменений. Это я. Настоящий, – прорычал Максим.

Его слова обрушились на Кали, словно лавина. Теперь все стало понятно.

– Хочешь сказать, что прежде ты не был настоящим? С того момента, как с тобой произошел несчастный случай и ты вернулся ко мне?

Волков не ответил. И его молчание было красноречивее любых слов.

– Значит, ты ушел от меня потому, что не хотел больше иметь со мной дела? Потом ты еле выжил после падения с парашютом, и осознание того, что ты можешь умереть в любую секунду, сделало тебя уязвимым, разбудило желание эмоциональной близости, заставило пересмотреть свою жизнь? Или еще хуже: та аневризма давила тебе на мозг, из-за чего твоя личность кардинально изменилась. А после операции ты снова стал самим собой – тем, кто не любил меня и ушел не оглянувшись?

Его угрюмый взгляд подтвердил, что ему неприятно слышать эти слова, потому что это правда. Она страшит его, но изменить что-либо он не в силах. Максим не может заставить себя любить жену, потому что больше не испытывает к ней ничего.

Его любовь была вызвана лишь травмой. А теперь он выздоровел, в том числе и от этой любви.

Но Кали все еще хотела услышать прямой ответ.

– Ты хочешь, чтобы я уехала?

Глаза Волкова внезапно погасли, словно в его душе умерли все эмоции.

– Думаю… так было бы лучше.

Кали еще продолжала надеяться, пока эти слова не сорвались с его губ. Ее охватила невыразимая мука. Но нужно было сказать еще кое-что. Пусть это ничего не изменит, но он должен знать…

– Я… беременна.

Максим вяло кивнул, словно в нем едва теплилась жизнь:

– Я знаю.

Так ему известно! Никто ничего не заметил – ведь Кали в последнее время очень похудела. Но муж знал ее так близко…

– То, о чем я говорила тебе два года назад, остается в силе.

О поддержке ее ребенка. Нет, теперь уже его детей.

Она будет матерью-одиночкой с двумя детьми. После того, как узнала, каково это – растить ребенка с ним.

– Зачем ты вернулся? Почему не оставил меня в неведении о том, на что похожа жизнь с тобой?

Волков ответил, не глядя на жену:

– Я не могу изменить прошлое. Знаю, тебе ничего от меня не нужно, но и у тебя, и у детей все равно будет в распоряжении все, чем я владею. Я буду поддерживать вас, если ты позволишь мне это. И если ты разрешишь мне видеться с Лео и тем ребенком, что скоро родится, тебе вовсе не обязательно встречаться со мной. Я предпочел бы, чтобы так и было.