Элоиза Джеймс - Однажды в замке

Эди издала грубый звук. Вчера она не смогла играть на виолончели из-за лихорадки. А ведь пришлось еще готовиться к балу. Она редко практиковалась менее пяти часов в день и не собиралась изменять своим привычкам.

– А что, если мой брак закончится, как твой?

– В моем браке нет ничего плохого, – отрезала Лила, выдувая в окно кольцо дыма.

– Вы спите в раздельных комнатах.

– В высшем свете все спят в раздельных комнатах.

– Но когда вы только поженились, этого не было, – не унималась Эди. – Я часто видела, как отец тебя целовал, а однажды – как поднял тебя, перекинул через плечо и буквально взбежал по лестнице.

Последовало молчание.

– Ты не должна была этого видеть.

– Но почему? Я плохо обращалась с тобой, но в душе была рада видеть отца таким счастливым. Почти хмельным от счастья.

– Вот тебе и брак. В одну минуту пьян от счастья. В другую – равнодушен, – заметила Лила.

– Не могу представить Кинросса пьяным от счастья. А ты?

– Могла бы ты представить отца пьяным от счастья, если бы не видела доказательства собственными глазами?

– Нет.

– Временное помешательство, – грустно вымолвила Лила. – Джонас пришел в себя и понял, что я легкомысленная дурочка. Вот и все.

– Но ты не легкомысленная дурочка.

– Только прошлой ночью я слышала это из надежного источника.

– Отец так сказал?

Эди сняла тряпку со лба, привстала и мутными глазами уставилась на мачеху. Голова ужасно болела, но все же она смогла рассмотреть несчастное лицо Лилы.

Та затушила сигару и вернула розовый мундштук в оловянную коробочку.

– Я позвоню Мэри, пусть поможет тебе снять корсет и лечь под одеяло. Хочешь прохладную ванну?

– Да. Но ты очень расстроена, Лила?

– Всего лишь приступ меланхолии, – ответила та, садясь на край кровати. – Мне не по себе при мысли о том, что скоро придется расстаться с тобой. Позволь потрогать лоб.

– Теперь, когда я почти замужняя женщина, расскажешь, куда отец ходит по ночам? Я имею в виду, есть ли у него любовница?

– Я не спрашивала.

Лила прикусила губу, прежде чем признаться:

– Не хочу знать. Господи, да ты вся горишь. Нужно тебя немного охладить. – Она дернула за шнур сонетки.

Мысли Эди по-прежнему разбегались. Она не была способна ни на чем сосредоточиться.

– Как выглядит Кинросс? Вблизи, я имею в виду.

– Свирепо-мужественным. Красив чисто мужской красотой. Плечи широкие, как у лошади-тяжеловеса, мускулистые бедра. Хотелось бы взглянуть на него в килте. Как полагаешь, он наденет килт на свою свадьбу?

– По-твоему, у него есть чувство юмора?

Тут Эди затаила дыхание, потому что, по ее мнению, это было самым главным качеством в человеке.

Молчание.

– О нет, – простонала она.

– Но то было официальным событием, – напомнила Лила. – Вряд ли я могла отпустить шуточку насчет валлийца и ждать его реакции.

– Я должна выйти за импульсивного шотландца размерами с чертово дерево, да еще и без чувства юмора.

Лила пожала плечами:

– Тебе придется прекратить ругаться, по крайней мере в его присутствии, дорогая.

– Почему?

– Он кажется слишком правильным.

– Я выхожу за своего чертова папашу! – взвыла Эди.

– Считай, теперь нас двое.

По пути в отель «Нью Стайн»

Брайтон

Именно в тот момент, когда нареченная охарактеризовала его как человека импульсивного, Гауэйн то же самое твердил себе. Он в жизни никогда не делал чего-то столь легкомысленного. Никогда.

Мало того, Гауэйн вообще не мог припомнить, когда поддавался каким-либо порывам, не говоря уже о том, чтобы очертя голову ринуться в самое важное предприятие своей жизни и сделать столь дорогое приобретение, не проведя перед этим подробного расследования.

Говоря по правде, он никогда ничего не покупал сам. Для этого у него были специальные люди. Он не любил ходить по магазинам. Единственное, что он покупал сам – это лошади.

Но – и эта мысль приободряла – большинство лошадей он покупал без лишнего шума. Видел подходящую кобылу и сразу понимал, что она займет достойное место в его программе разведения лошадей.

Конечно, некрасиво думать подобным образом о будущей жене, но это правда. Стоило Гауэйну взглянуть на леди Эдит, как он сразу понял, что хочет ее. И детей от нее.

Идея уложить ее в постель была крайне приятной. Несмотря на скромность манер и поведения, ее тело оказалось восхитительно соблазнительным. Другие молодые леди выглядели скелетами, обернутыми одним-двумя ярдами ткани. Десятки скелетов с буклями, отскакивавшими от острых краев их костлявых плеч.