Эмма Марс - Спальня, в которой ты есть

– Как движется дело, – неожиданно спросил он, – после сюжета на BTV?

Очевидно, Маршадо задал этот вопрос просто формально. Потому что не практиковал тактику выжженной земли, которой пользовался Дэвид Барле.

– Скажем так, все совсем не просто…

– Могу себе представить, – ответил он, поднося ко рту стакан, который официант в фартуке поставил перед ним.

Маршадо положил свою пляжную шляпу на стол и, смакуя свежий пенный хмельной напиток, стал рассматривать меня, как рассматривают товар на весах.

– Но зачем же вам статья в моем журнале?

– Я вас не понимаю: я думала, вы не можете ничего сделать для меня.

– Я не говорю о вашей политической миссии для спасения своего любимого. Это очень трогательно, но, повторяю еще раз, мы ничего не можем сделать в нашем журнале. Зато теперь, когда я вас вижу, у меня есть кое-что для вас.

– Для меня?

Я произнесла этот вопрос с чистосердечностью диснеевской Алисы, когда безумный шляпник и кролик поздравляют ее с «неименинами». Он, должно быть, тоже об этом подумал, потому что живо подхватил:

– Для вас, дорогуша. Что бы вы сказали, если бы я предложил вам вести колонку в онлайн-версии «Экономиста»?

– Колонка? Но о чем?

Регулярная колонка для журналиста печатной прессы – высшая форма признания. В этот круг обычно пускают только состоявшихся обозревателей новостей, очень опытных авторов. Я не могла не знать такую важную деталь.

– Я думал о чем-то вроде личного дневника «Частная жизнь директора КЭК-40 [1]», который вы писали бы под псевдонимом.

– Как? – немного ошарашенная таким предложеним, спросила я тоном глупенькой блондинки, какой, в общем-то, не была.

– КЭК-40, Эль, КЭК-40.

Он снова отпил из стакана, терпеливо дожидаясь, пока я проглочу наживку.

– Вы хотите, чтобы я анонимно писала о частной жизни Дэвида?

– Нет, не о личной жизни. Это не для народа. Впрочем, Дэвид и сам с этим хорошо справляется.

Он, очевидно, ссылался на разоблачительный репортаж о нем.

– О чем же тогда?

– Тайные документы, как военный журналист… Знаете, как говорят американцы: один день из жизни представителя власти, его типичный распорядок, его беспокойства, пристрастия, мнения. Но все это глазами женщины, его спутницы.

– Но мы расстались год назад. Вы это отлично знаете.

– Конечно. Но вы, без сомнения, та, с кем он близко общался многие месяцы. Ничто вам не мешает немного пофантазировать, подумать, какой могла бы быть его жизнь сегодня.

Ошеломленная, я рассеянно смотрела на толпы туристов, которые сходились к стеклянной пирамиде во дворе Лувра, затем наконец вернулась к разговору:

– Извините, но… Я и вправду не понимаю, зачем это вам: Дэвид – ваш друг. Зачем вы наносите ему удар в спину?

– Это вовсе не удар в спину, ни ему, ни газете. Имя Дэвида нигде не будет значиться, и все будет изменено, чтобы скрыть его личность и личности его близких родственников.

– Но тогда в чем смысл?

Улыбка, которая появилась на его лице, как только мы начали эту тему, сейчас стала намного шире.

– Моя затея пойдет Дэвиду на пользу, даже если его и узнают. Особенно если узнают.

– Я не понимаю, как рассказы о том, какие хлопья он предпочитает на завтрак и какие болячки лечит, помогут его положению.

– Дэвид всегда плевал на общественное мнение. И он совершенно прав.

– Но чего мы тогда добиваемся?

– Без сомнения, вы слышали о GKMP?

– М-да, – робко произнесла я.

– Это первая южно-корейская группа частного телевидения. Этакий Canal+2 [2]Юго-Восточной Азии.

Те самые корейцы, с которыми у Дэвида были столь частые встречи. С которыми он завтракал и ужинал. С которыми проводил слишком много времени, и я начала полагать, что он использует их для прикрытия другой деятельности, тайной. В конце концов, я – живое доказательство того, что он не слишком сильно сопротивлялся тому, чтобы забавляться с ночными бабочками, как и его брат.

– Дэвид готовит слияние двух групп. Переговоры длились так долго, что поползли слухи…

– Какова моя роль?

– Скажем так… Дэвид делает все, что в его власти, чтобы группу Барле не поглотили. Такой риск существует всегда, особенно при операциях подобного масштаба. Он хочет, чтобы заключенная сделка была максимально взаимовыгодна. И в такой борьбе экономических нервов все послания рынку учитываются. В том числе те, которые напрямую касаются директоров обеих групп. Короче говоря, это подходящий момент появления в СМИ. Нужно убедить акционеров в своем преимуществе, если хотите.