Кейт Хьюит - Поцелуй для папарацци

– Тебя совершенно не волнует наше воссоединение, – с горькой усмешкой бросил Бен. – Отбрось притворство, Спенсер. На самом деле тебе нужно, чтобы я что-то сделал для тебя. Для семьи Чатсфилд. Не так ли?

Спенсер опешил.

«Я больше не тот мальчишка, которого он помнит», – подумал Бен. Преданный, словно щенок, готовый всем угодить и всех осчастливить, но обреченный на вечные неудачи. С него хватит! Он не собирается стараться для кого-то, тем более для Спенсера или для семьи.

– Я сейчас немного занят, как видишь. – Бен скривил губы в безрадостной улыбке.

Лучше перевести все в шутку, нежели поступить так, как он жаждет, а именно – кому-нибудь врезать, быть может, даже Спенсеру.

– Ты проделал огромную работу, – заторопился Спенсер. – Я слышал, что этому ресторану присудили почетные мишленовские звезды. Мои поздравления. Сколько всего ресторанов ты открыл?

– Семь.

– Восхитительно!

Бен ничего не ответил. Ему не нужна была похвала брата.

– Ты, скорее всего, слышал в новостях о сделке с Харрингтонами… – начал Спенсер.

– Которую не удалось заключить? Да, слышал.

Бен знал, что Чатсфилды предложили выкупить компанию Харрингтонов, что его брат Джеймс в скором времени женится на Лейле, принцессе Сураади. Он сделал ей предложение перед зданием отеля «Чатсфилд» в Нью-Йорке – после того, как на гигантском биллборде высветилось его признание в любви. Ажиотаж вокруг семьи раздражал Бена, но людям это нравилось, и популярность Чатсфилдов просто зашкаливала.

– Харрингтоны в конце концов согласятся на сделку, – заверил он Спенсера. – У них нет серьезных связей и достаточного влияния, чтобы долго сопротивляться.

– Переговоры будут напряженными, – заметил Спенсер. – Со мной согласны многие учредители нашей компании, но не все. Пока что.

Бен пожал плечами. Его не волновал семейный бизнес.

– Послушай, – не унимался Спенсер. – Мне нужно срочно лететь на переговоры в Нью-Йорк и Лондон. Мое присутствие там необходимо.

– Присутствуй.

– А на следующей неделе я должен быть в Берлине, чтобы заниматься отелем во время Берлинале.

– Чего, прости?

– Это кинофестиваль. Большинство голливудских знаменитостей останавливаются в нашем отеле. Это очень важное и ответственное событие для нашей компании.

– Не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь. – Хотя Бен потихоньку начал догадываться, в чем дело.

– Мне нужно, чтобы кто-то заменил там меня, – пояснил Спенсер. – Кто-то из Чатсфилдов.

– Ты решил, что я брошу свой бизнес и отправлюсь в Берлин, чтобы помочь тебе? – поинтересовался Бен. – И это после четырнадцати лет тишины?

Глаза Спенсера сверкнули.

– Это ты ушел от нас, Бен.

Бен был на волоске от того, чтобы ударить брата. Он сжал кулаки, сердце бешено забилось в груди. Желание причинить Спенсеру боль было невыносимым, но Бен, как всегда, сдержался. Однажды вспышка гнева привела к тому, что он чуть не лишил человека жизни.

– Да, я ушел. И не собираюсь возвращаться ради тебя и твоего отеля.

Спенсер внимательно посмотрел на него.

– Ты изменился, – тихо произнес он.

– Верно.

– Но ты все еще мой брат, Бен. И я все еще твой брат. Возможно, мне стоило прийти к тебе гораздо раньше. Но ты тоже мог со мной связаться. Так что виноваты мы оба.

Раньше Бен с радостью взял бы всю вину на себя и постарался бы все уладить. Он сделал бы все возможное, чтобы осчастливить Спенсера и всю свою семью. Сегодняшний Бен, который четырнадцать лет старался подавить обиду и гнев, просто пожал плечами.

– Пожалуйста, – сказал Спенсер. Он склонил голову набок, и уголок его губ изогнулся в милой ребяческой улыбке, которую Бен помнил с детства. – Ты мне нужен.

Бен покачал головой:

– Недавно я открыл ресторан в Риме и собираюсь поехать туда…

– Две недели, братишка. Нам необходимо снова стать семьей и выступать единым фронтом. Я хочу этого больше всего на свете.

Сплоченная семья. Об этом Бен мечтал в детстве. Он терпел постоянные ссоры родителей, приступы гнева отца и изо всех сил стремился к тому, чтобы все изменилось к лучшему. Однажды он пожертвовал своими желаниями ради благополучия Чатсфилдов, и, похоже, история повторяется. В конце концов он откликнется на просьбу брата. Честно говоря, Бен сожалел о том, что порвал с родными, хотя в то время ему казалось, что другого выхода нет…

– Две недели, – сказал он, и на лице его брата появилось выражение облегчения и радости.

– Да…

– Я всего лишь шеф-повар, а не шоумен. Пусть этим занимаются другие.