Миранда Ли - Два свидания на Капри

– Все верно, – подтвердила Вероника. – Хотя непонятно, откуда ваш Лоренс знает, когда я родилась.

– Стало быть, в июне вам исполнилось двадцать восемь.

– Да.

– Вы близнец по гороскопу.

– Вы верите в знаки зодиака, мистер Фабрицци? – с ехидной ноткой поинтересовалась она.

– Нет, конечно. Просто попутное наблюдение. Человек сам творит свою судьбу, – высокопарно закончил Леонардо.

«Какой высокомерный тип», – подумала про себя Вероника.

– Так вы точно не знаете никого по имени Лоренс Харгрейвс? – переспросил он.

– Абсолютно точно. У меня хорошая память, – заверила Вероника.

– Все это очень любопытно, – признал итальянец.

– Согласна. Не возражаете, если и я задам вам несколько вопросов?

– Пожалуйста.

– Сколько было лет моему благодетелю?

– Хм, дайте подумать. Полагаю, ближе к восьмидесяти. Ему было хорошо за семьдесят, когда несколько лет назад скончалась его жена.

– Значит, пожилой вдовец. У него были дети?

– Нет.

– Братья, сестры?

– Нет.

– От чего он умер?

– Сердечный приступ. Хотя вскрытие показало, что у Лоренса был рак печени. За неделю до смерти он говорил мне, что собирается в Лондон на консультацию по поводу печени. Но вместо этого, он составил завещание и внезапно скончался, вернувшись из адвокатской конторы.

– Боже, как ужасно.

– Возможно, для него это было избавлением от страданий. Рак в терминальной стадии гораздо хуже.

– Он много пил?

– Я бы не сказал. Хотя кто знает, чем занимается одинокий человек вдали от посторонних глаз.

Сочувствие, прозвучавшее в голосе Леонардо, немного расположило к нему Веронику, хотя плейбоев она недолюбливала.

А что, если он изменился? Прошло несколько лет с тех пор, когда он предложил ей секс на троих в компании с платиновой блондинкой.

Но девушка тут же отмела эту мысль. Плейбой, он и есть плейбой. Игрок не меняет своей сути.

– Если вы дадите мне адрес вашей электронной почты, я вышлю вам копию завещания, а вы через день-другой сообщите мне о вашем решении. Или я могу позвонить, скажем, завтра в это же время, если вам удобно.

– Не совсем. – Они с матерью по субботам ужинали во вьетнамском ресторанчике. – Который сейчас час в Италии? Вы ведь оттуда звоните? – уточнила Вероника.

– Да. Я у себя в офисе в Милане. У нас девять двадцать утра.

Его английский был почти безупречен, с приятным мягким акцентом. Вероника всегда считала итальянцев привлекательными. У нее было много друзей среди них, особенно в пору увлечения горными лыжами.

Один особенно выделялся из всех остальных…

– Хорошо, – твердо ответила она. – Но сначала мне необходимо поговорить с мамой. Может быть, она сможет прояснить ситуацию. Но в любом случае, мистер Фабрицци, не думаю, что у вас будет проблема с приобретением виллы. Иметь недвижимость на Капри очень заманчиво, но, к сожалению, я не могу себе этого позволить. Я перезвоню вам через час или два.

– Отлично. С нетерпением буду ждать вашего звонка, мисс Хансен.

Они попрощались. Вероника, к своему неудовольствию, почувствовала легкое возбуждение. А ей-то казалось, что она давно забыла Леонардо Фабрицци.

Стараясь не думать о красавце-итальянце и о причине его звонка, девушка отправилась наверх, на половину матери. По дороге ее осенило, кем мог быть Лоренс Харгрейвс. Мысль неожиданная и не совсем логичная. Она достаточно хорошо знала свою мать.

«То, о чем ты подумала, безумие! Полный бред. Этот мужчина англичанин, а не австралиец. Кроме того, мама вряд ли солгала бы мне, особенно в таком деле», – убеждала она себя, поднимаясь по лестнице. Глубоко вздохнув, она постучала в дверь кабинета матери.

– Мам, привет, – сказала Вероника, радуясь, что голос не дрожит.

Нора сосредоточенно смотрела на экран компьютера.

– Привет, – рассеянно ответила она.

Вероника подошла к столу и крепко ухватилась за край.

– Тебе говорит что-нибудь имя Лоренс Харгрейвс?

Веронике не раз приходилось видеть на работе побелевшие от боли лица пациентов, но она никогда не видела такого лица у матери. Вероника все поняла и ужаснулась.

– Это мой отец, да? – спросила она, взглянув Норе в глаза.

Та тяжко вздохнула, а затем печально кивнула, словно извиняясь. В ее глазах читались грусть и растерянность.

Вероника сжала кулаки и скрипнула зубами. Удивительно, но ее паника и неверие быстро сменились яростью и гневом.

– Почему ты не сказала мне правду? – страдальчески спросила Вероника. – Зачем было выдумывать историю про сперму от нищего студента из Латвии, пытавшегося таким образом немного заработать? Почему было не признаться, что у тебя был роман с женатым мужчиной?