Дэни Коллинз - Искушение для затворницы

Тарик улыбнулся и убежал.

– Ой! – воскликнула Ферн, хватаясь за сердце. – Вот уж не ожидала.

– Ты про поцелуй или про ту часть, когда из нас сделали полоумных. Он дал мне почувствовать, что мы одна семья. У меня такое впервые.

На ее ресницах заиграли капельки слез, и ему немедленно захотелось прижать ее к себе. Секс? Да, он хотел снова испытывать сладость ее плоти. Он хотел знать, что она рядом, вдыхать аромат ее волос и ввести ее не только в свой дом, но и в свою жизнь.

В его глазах она прочитала что-то, что заставило ее в смущении отвернуться. Ферн подошла к парапету балкона, оттуда взглядом пробежала по изгибу близлежащей лестницы и стала рассматривать скамейки и широколистные растения, окружавшие бассейн.

– Здесь просто невероятно. Представь, как все это выглядело… В каком году это построили?

– Пятьсот лет назад. Да, подростком я тоже частенько стоял в этом пустом крыле и фантазировал, как потрясающе здесь, наверное, было в прошлом.

Ферн захихикала, прочитав его мысли. Зафир подошел ближе.

– Те времена, когда я предпочитал количество качеству, давно прошли, – заверил он ее.

Ферн вспыхнула и отошла к ступенькам.

– Уверен? Тут столько пустых комнат, которые так и ждут, чтобы в них поселились женщины всех форм и размеров.

– И ты поэтому сюда пришла? – спросил он, спускаясь на ступеньку ниже и придерживая ее рукой за локоть, чтобы она случайно не поскользнулась на мраморе. – Проверяешь, не прячу ли я тут кого-нибудь?

Или, может, присматривает комнатку для себя? Мышцы Зафира натянулись как струна. Ферн стало стыдно.

– Я не понимала, куда иду – просто решила посмотреть дворец. Но разве не здесь мне место? И что ты сам здесь забыл? Разве не запрещено сюда ходить? Ведь «гарем» означает «запрет», не так ли?

– На Западе думают, что это значит «бордель». Зафиру нравилась ее хитрая улыбка. Кажется, она с ним флиртует, хоть и очень застенчиво.

– Я шейх. Для меня здесь нет запретов. Она покраснела.

– А там что, детские комнаты? – спросила она, всматриваясь в углубление, где по трем сторонам размещались кроватки. Двери не было – только занавес.

– Дети жен – да-да, во множественном числе, – подтвердил он в ответ на ее вопросительный взгляд, – жили наверху вместе со своими матерями. Комнаты освобождались, и девочки переходили жить туда. Мальчики покидали гарем лет в шесть-семь. Я забрал Тарика после смерти его мамы, потому что кроме няни за ним некому было присматривать, чтобы не свалился в бассейн.

– Выходит, те маленькие комнатки для слуг?

– Для наложниц и евнухов, – уточнил он, мысленно потешаясь над ее наивностью.

– Ах. Ну да.

На щеках Ферн снова проступил румянец, и она сделалась задумчивой, когда осматривала пустые покои новым взглядом.

– Здесь так просторно, – отметила она, входя в самую большую комнату на нижнем этаже.

– Она для любимицы султана. Как видишь, отсюда – если не считать комнату первой жены – кратчайший путь в его покои. – Он сделал жест в сторону коридора, ведущего в его спальню. – И любая, направляясь к нему, должна была пройти мимо двери первой жены.

– Политика – дело не новое, так? – заметила Ферн, проходя в обитель наложницы. – У нее даже был кондиционер.

Ферн удивленно рассматривала решетчатое окно из мрамора, находившееся позади водопада во дворе. Солнечные зайчики отражались от золотой пластины за его спиной, выделяя его покои на фоне прочих комнат.

– Одна обитательница этой комнаты была так любима султаном, что каждую ночь ее сон охранял самый надежный евнух, чтобы с ней не расправились другие женщины.

Зафир приблизился к Ферн, сопереживая чувствам своего предка.

По ее лицу пробежала тень какой-то тоски. Она захлопала ресницами, поняв, как близко он подошел, и попыталась увильнуть, но получился довольно неуклюжий пируэт.

Он уже долго ходит за ней по пятам по всему гарему.

– Ферн, – сказал он спокойно, не давая ей выйти из комнаты. – Нам надо поговорить о том, что сказал доктор. О том, чтобы заняться любовью.

Ферн остановилась, но оборачиваться не стала. Она стиснула руки, и ее щеки залил яркий румянец.

– Ты хочешь?

Его вдруг охватил какой-то юношеский страх. Он не хотел признаваться в чувствах прежде ее. Что, если он наступит на те же грабли, что и в первом браке? Но если дело было в доверии, то единственный способ завоевать ее доверие – быть с ней предельно честным.

– Хочу ли я поговорить? Или заняться любовью? Я готов ждать, если тебе неуютно, но вообще да – я бы хотел заняться с тобой любовью.