Франсуаза Бурден - Обещание океана

Алан очень быстро обзавелся пациентами и на следующий год стал подыскивать себе дом.

– А вот и ты, – нежно сказал он белой кошечке, появившейся на кухне. С тех пор, когда она впервые возникла на пороге и положила на коврик в качестве приношения дохлую мышь, она гуляла сама по себе, где хотела. Алан проделал для нее лаз под дверью, чтобы не стеснять ее свободу, но она все равно большую часть времени проводила в доме, хотя он и не знал, где она прячется и чем там занимается.

– Ну что, киска, проголодалась?

Он пересек обширную кухню, насыпал сухой корм в миску и поставил ее на пол около плошки с водой. Нерешительно взглянув на бутылку вина, оставленную на столе, он подумал, что, если хочет выпить третий бокал, надо сначала что-нибудь съесть. Жизнь в одиночестве имела некоторые неудобства: необходимость самому обо всем заботиться, закупать продукты, готовить и убирать дом. Чтобы решить эту проблему, он доверил все хозяйственные дела экономке – энергичной пенсионерке, которая водила свой допотопный «Рено» как танк и ловко управлялась со шваброй. Они почти не пересекались в доме, но Алан с удовольствием общался с ней, когда представлялся случай. Эта чистокровная бретонка, сохранившая местный выговор, иногда разражалась забавными бунтарскими речами. Дом она держала в порядке, холодильник был всегда полон, а каждую пятницу она стелила свежее белье. Как-то он спросил, почему именно в пятницу, и она ответила со значением: «На всякий случай».

На случай, если он приведет женщину, разумеется. С ним это случалось не раз, но на следующее утро его неизменно охватывала глубокая тоска. Он не был циничен и считал своим долгом предложить девушке завтрак и поболтать о том о сем, прекрасно зная, что больше ее не увидит. Его недоверие к женщинам со временем только укрепилось; Луиза и Мелани излечили его от серьезных чувств – каждая по-своему. Не желая больше страдать, он закрылся броней и чувствовал себя в ней вполне удобно.

Алан открыл морозильник, достал наугад два каких-то блюда с китайской едой и поставил их в микроволновку. Поднялся ветер и с воем стал кружить вокруг дома и задувать под двери. С минуту Алан наблюдал, с какой деликатностью кошка ест крокеты, обнюхивая каждый кусочек, а потом поднял голову и огляделся. С тех самых пор, как он поселился в этом месте, в его душе наступил мир и спокойствие. Каменные стены казались ему бастионом, защищающим его от внешнего мира, в котором он целыми днями лечил пациентов, находя время для общения с ними. Вечера же принадлежали только ему, и он хотел наслаждаться ими. Слушать любимую музыку, пить хорошее вино, смотреть фильмы из своей богатой видеотеки, читать книгу у камина. Немногочисленные, тщательно отобранные друзья иногда получали приглашение разделить с ним ужин, и в таких случаях он просил свою бретонку приготовить что-нибудь вкусное. Ему совершенно не хотелось одичать или превратиться в мизантропа, он всего лишь пытался защититься от отчаяния, которое временами накрывало его так, что он терял веру в себя.

Запах карри, поплывший по кухне, пробудил его аппетит, и он усилил звук проигрывателя, чтобы Пуччини заполнил собой все вокруг.

Войдя в гавань, послушная Армель яхта безупречно выполнила маневр, и Маэ подтянула ее буксирным тросом к причалу. От дождя у обеих намокли волосы, и, несмотря на высоко поднятые воротники дождевиков, вода затекала внутрь, а вместе с ней и холод.

– Это просто фантастика! – с восторгом воскликнула Маэ.

Прогулка длилась не более трех часов, но от сильного ветра маленький парусник летел, как птица.

– Море было спокойным, нам повезло, – согласилась Армель, закрывая дверь кабины. – Пойдем на берег, мне ужасно хочется горячего шоколада.

Пересев в надувную лодку, привязанную к яхте, они обменялись радостными взглядами.

– Согласись, в парусном спорте много приятного, – улыбнувшись, добавила Армель и запустила подвесной мотор.

Подружившись еще в младших классах, они никогда не теряли друг друга из виду. Армель служила в одном из банков Эрки, куда ей удалось перевестись после двух лет работы в Ренне. Ее настойчивое желание вернуться было продиктовано страстью к яхтам, и не успела она приехать обратно, как сразу купила подержанный «Дюфур-31» и полностью отдалась своему увлечению. Как и Маэ, она не представляла себе жизнь без моря, и ни в одном месте во Франции ей не было лучше, чем в родном порту.

– Ты только посмотри на эту чертову прорву «ракушечников», которые устраивают нам пробки! – вскликнула она.