Кара Колтер - Девушка из прошлого

С безумно колотящимся сердцем Кайла обдумывала эту возможность. Она слезла с дивана и осторожно пробралась к окну гостиной, убрав от лица пряди волос.

Стоял яркий летний день, и солнечные лучи больно ударили Кайлу по глазам. От ее дома отъезжал курьерский фургон.

Итак, вероятно, она ошиблась, поэтому не услышит признаний в вечной любви.

Кайла распахнула дверь и посмотрела на письмо в пластиковом конверте. В графе обратного адреса было указано: «Блейз энтерпрайзиз».

Подняв письмо, она прижала его к груди и, пританцовывая, отправилась на кухню. Из ящика для столовых приборов она достала нож для масла и разрезала конверт.

Она достала толстую пачку бумаг и нахмурилась. Не слишком ли пространные извинения и признания в любви прислал ей Дэвид?

Перед ней был финансовый и бизнес-отчет по перспективной прибыли кафе-мороженого «Молочные берега».

Сожаление Кайлы тут же сменилось яростью. Не читая отчета, она выбросила его в мусорное ведро.

Отчет приземлился на пустые контейнеры из-под мороженого.

Секунду посмотрев на отчет, она смачно выругалась – во второй раз в жизни.

А потом Кайла пошла в спальню и сняла испачканную пижаму. Посмотрев на пятна на пижаме, она подумала, что ее лучше выбросить вслед за финансовым отчетом.

Она приняла душ, слегка накрасилась и надела любимую белую юбку и большую белую шляпу, в которой совсем недавно чувствовала себя независимой, беззаботной и утонченной. Она поцеловала Бастигала на прощание, зная, что ей будет трудно снова усадить его в корзину, чтобы взять с собой, вышла из дому и выкатила из сарая велосипед.

Она поехала в центр города.

Кайла чувствовала, как в ее душе возрождается любовь к Блоссом-Вели. Августовское солнце было уже не таким жарким. Листья на деревьях скоро пожелтеют, а потом опадут, в городе станет меньше народу.

Поставив велосипед у стойки кафе-мороженого «Молочные берега», Кайла пристально посмотрела на здание. Навес был старым, а петунии в горшках начинали засыхать.

Тем не менее Кайлу это не смутило. В конце концов, в здании придется сделать только косметический ремонт. Глубоко вздохнув, она расправила плечи и открыла дверь.

Легкая дверь скрипнула, и колокольчик над ней приглушенно звякнул. Кайла вошла внутрь. В кафе было темнее и прохладнее, чем на улице.

В помещении хорошо пахло. За прилавком стояла невысокая старушка, которая лучезарно ей улыбнулась. Она напомнила Кайле ее обожаемую бабушку.

В кафе было не так людно, как обычно бывает в заведениях летом. Кайла была уверена, что об этом сказано в отчете.

Но одного в финансовом отчете точно не было. За одним из круглых столов, на стульях из кованого железа с изогнутыми спинками и круглыми красными виниловыми сиденьями, располагалась молодая семья из трех человек. Ребенок в детском кресле весь перепачкался шоколадным мороженым. Родители смеялись над ним, пока он требовал новую порцию мороженого.

В кабинке в углу, друг напротив друга, сидели парень и девушка. Они переплели пальцы рук. Они были такими молоденькими, вероятно, им было по пятнадцать лет. На столе между ними в толстостенном стеклянном бокале стоял молочный коктейль, который они по очереди пили через соломинку.

Кайла узнала школьного учителя, мистера Бастигала. Он давно вышел на пенсию, а сейчас попивал кофе и с тоской смотрел в окно. Он по-прежнему выглядел как вылитый Альберт Эйнштейн. Поговаривали, что его жена умерла в прошлом году, поэтому он такой растерянный. Он взглянул на Кайлу, но не узнал ее. Если бы она знала, что время от времени будет встречаться со школьным учителем, то не назвала бы в честь него своего пса.

Все сразу – запахи, звуки и посетители кафе – заставило Кайлу приободриться. Никакой финансовый отчет в мире не поборет интуитивного ощущения, что ты поступаешь правильно.

Кайла подошла к прилавку. Женщина улыбнулась ей, как давно потерянной родственнице, которая наконец-то вернулась домой.

– Я хотела бы поговорить о покупке кафе, – решительно сказала Кайла.

Никогда прежде Дэвид Блейз не предполагал, что человеческое существо может чувствовать себя так паршиво.

Он почти не спал. И почти ничего не ел. Его грызло чувство вины. Он обвинял себя не за то решение, которое принял по поводу своей матери. Ее пребывание в доме престарелых было абсолютно необходимо для ее здоровья и благополучия. Фактически ему не пришлось принимать решение, куда ее отправить. У него просто не осталось иного выхода.