Ровена Коулман - Моя дорогая Роза

Роза больно прикусила губу. Дженни между тем вдохновенно говорила и говорила, стоя у нее над головой и ни капли не интересуясь тем, слушают ли ее.

И что тогда? Постучать в дверь его дома? Возникнуть на пороге и заявить с дурацким видом?.. Что, собственно, заявить? «Привет, Фрейзер! Помните меня? Вы были у нас однажды, сто лет тому назад, пытались кое-что выяснить. Застали меня в слезах, стали утешать. Мы немного поговорили о том о сем и на этом расстались. А потом я получила от вас открытку. И я храню ее все эти годы как самую драгоценную память о вас. Ах, да! Совсем забыла! Мне кажется, я вас люблю. А теперь можете подавать на меня в суд за непрошеное вторжение».

Боже! Какие безумные мысли лезут ей в голову. И какую глупость она сотворила, удрав из дома вчера. При ясном свете дня от ее решимости не осталось следа. Да, все, что она сделала, это безумие. Или, что еще хуже, детская выходка. И она вовлекла в нее свою дочь!

Фрейзер Макклеод прислал ей открытку не с объяснениями в любви, обычная благодарственная отписка. Дань вежливости, и только. А она умудрилась сотворить из пустяка неземную страсть. К тому же запретную. Как в романах. Что она здесь делает? Какого черта притащилась в такую даль? Бред наяву… Вот только домой возвращаться нельзя. Ну не может она, не может привезти Мэдди обратно в тот дом, что был ей родным. И где для нее по утрам поджаривались ее любимые тосты. Не может она снова отвести ее в школу, где милая помощница учительницы сидела с ее девочкой за одной партой, во всем помогая ей. А на переменах с удовольствием с ней играла, потому что дети упорно обходили ее дочь стороной. Нет, обратной дороги нет! Открытка с видом Милтуэйта привела ее сюда, так далеко от дома. Только эта открытка да пустые фантазии, на поверку не имеющие под собой никаких оснований. Но разве это единственная причина, по которой она решилась бросить все и уехать куда глаза глядят?

– Конечно, старина Олби кусал себе локти, когда узнал, что через год картину продали в четыре раза дороже. Тот шотландец, что выманил у него картину, оказался каким-то коллекционером живописи из Эдинбурга. Словом, сорвал изрядный куш на этой сделке, – толковала тем временем Дженни. – Да и на другом старье от этого пьяницы умудрился огрести кучу денег. По всему вышло, что старик Джейкобз, этот ничтожный спившийся тип, сидел в буквальном смысле этого слова на золоте. Понимаете, о чем я? Позор! Допиться до такой степени! Правда, теперь он остепенился! Ходит в трезвенниках. Иначе бы откуда у всех в нашей деревне его картины в домах? Я хорошо помню, что самолично за эту картину покормила его горячим завтраком… А он…

– Ч…то? – очнулась от своих мыслей Роза. Последние слова Дженни заставили ее вздрогнуть.

– А то, что Джейкобз до сих пор тут живет! В нашем местечке! – с некоторым даже ликованием возвестила хозяйка, заметив, как переменилась в лице постоялица, и крайне довольная тем, что ей наконец удалось зацепить эту странную гостью рассказом. – Ну да! Джон Джейкобз. Он обитает здесь вот уже лет десять, если не больше. Последние три года, по слухам, спиртное и в рот не берет. Иногда появляется в местном пабе, но очень редко. Что я только приветствую! Говорят, денег у него куры не клюют. Но старый хрыч не спешит раскошелиться, чтобы помочь нашей коммуне. Деревня ведь вымирает, можно сказать, на корню. А он забрался куда-то в горы и сидит себе там, что тебе король в своем замке! И наплевать ему, что думают о нем люди…

– На него это очень похоже! – отрешенно заметила Роза и посмотрела на дочь. Та, перекусив, углубилась в чтение. Древний Египет завладел ее вниманием безраздельно. Рядом лежал ее Мишка. Последние слова Дженни заставили учащенно забиться Розино сердце. В глазах потемнело от внезапной догадки. И мысль озарила ее… Как же она раньше не сообразила, что художник обычно рисует то место, где он живет? Вот так открытие! И как на это все реагировать?

– Так вы его знаете? – опешила вдруг хозяйка. Что-то замкнулось в ее голове. – Вы знакомы… со стариком Джейкобзом?

– Еще бы! – медленно прошелестела Роза одними губами. – Не только знакомы… А он – мой отец…

Когда Роза была маленькой, летом отец часто брал ее с собой на побережье. К морю они обычно шли на закате. Садились на песок и разглядывали небо во всем великолепии его красок, стараясь не упустить ни малейшего перехода и каждому оттенку от золотого до густо-пурпурного успеть дать свое имя. Несмотря на малый возраст, она понимала, что отец любит ее больше всех на свете. Он любит ее даже больше своей жены. Роза и сегодня помнила то чувство удивительной близости, которое объединяло их, отца и дочь, наполняя душу ее, ребенка, ощущением того, что она в полной и всеобъемлющей безопасности и что рядом с отцом ей ничего не страшно. Отец – Джон – был высоким, долговязым мужчиной, с длинными руками, гибкими, вечно жестикулирующими пальцами, которые все время находились в движении, сопровождая речь, словно он хотел визуализировать каждое произнесенное им слово. Его распирало от желания поделиться с другими впечатлениями и мыслями, ибо он был уверен, что людям это интересно. Розе было интересно. Она ловила каждое его слово, впитывая в себя отцовскую мудрость. И была его самым преданным слушателем и помощницей.