Энн Петцольд - Когда мы падаем

Я:Знаю. Прости.

Эрин:Все хорошо. Но почему ты пошла на военно-морской пирс?

Я:Понятия не имею. Проветрить голову.

Эрин:От чего проветрить?

Я:Ты же знаешь. Мы и правда сейчас должны об этом говорить?

Эрин:А у тебя были другие планы?

Я не ответила, и она тут же кинула вдогонку следующее СМС.

Эрин:Слушай, я понимаю, сейчас ты пытаешься делать вид, что ничего не произошло. Но ведь не поможет. Я знаю тебя и даже по сообщениям понимаю, когда ты просто притворяешься, будто все в порядке.

Я:Что ты хочешь знать?

Эрин:Как ты? Справляешься ли ты? Чем я могу тебе помочь?

Повернуть вспять время? Заставить сестер снова со мной разговаривать? Вернуть Чжэ Ёна?…

Я:Не знаю. Просто у меня такое чувство, что навалилось слишком много всего и земля уходит из-под ног. Но тут уж ничего не поделать, не бери в голову.

Эрин:То есть мои переживания ничего не значат?

Я:Что? Нет, конечно, нет. Как мы к этому пришли?

Эрин целую вечность печатала ответ. В ожидании сообщения я любовалась озером, вслушиваясь в успокаивающий плеск воды. Хочу навсегда остаться здесь…

Эрин:Элла, тебе плохо. Это очевидно. Ты никогда так не рыдала, как в наш последний телефонный разговор. Ты говоришь, что все рушится, но отмахиваешься от предложенной помощи. И, раз тебе плохо, разумеется, я «возьму это в голову». Но отсюда мне сложно помочь тебе, если ты не сделаешь шаг навстречу. Даже если сейчас тебе это очень трудно.

Сердце сжалось. Я сама не заметила, как неосознанно поставила Эрин в один ряд с Мэл и Лив – «по ту сторону стены». Хотя кому, как не мне, знать, что подруга всегда на моей стороне.

Я:Я чувствую себя такой беспомощной.

Я:Ощущение, будто я тащу на себе мешок кирпичей и не могу сбросить. А каждый раз, когда Лив захлопывает у меня перед носом дверь, появляется еще один кирпич. Каждый недоверчивый взгляд Мэл – кирпич. Каждая мысль о Чжэ Ёне…

Я:Это так выматывает, и я настолько измучена, что уже не помню, каково вообще жить без этого груза.

Эрин:Помнишь, что было со мной в прошлом году?

Я:Конечно.

Такое забудешь. Случались дни, когда мне едва удавалось выманить ее из дома. При одном воспоминании, насколько растерянной я тогда себя чувствовала, по рукам побежали мурашки. Эрин стремительно отдалялась и от меня, и от всех остальных. Меня снова захлестнул тот же страх за нее, словно все было только вчера.

Эрин:И знаешь, кто каждый раз заставлял меня вставать и бороться изо всех сил? Какой слабой в иные дни я себя ни чувствовала бы?

Я:Нет, не знаю. Ты не рассказывала об этом.

Эрин:Ты, Элла. Именно ты. Ты не сдавалась, даже когда у меня самой опускались руки.

Эрин:Это сложно. Я понимаю. Правда. А еще вижу, как ты стараешься, и это уже повод для гордости! Я горжусь тобой! И если у тебя не получается взять себя в руки – это тоже нормально. Я только надеюсь, что ты знаешь: я всегда рядом и готова поддержать тебя.

Взгляд затуманили подступившие слезы. Почти вслепую я набрала ответ: просто короткое «спасибо» – на большее меня не хватило. Надеюсь, она все же поймет, что за ним скрывается. Ее слова как бальзам на душу, они ослабили груз, камнем висевший у меня на шее. Хотя мысль о том, что увидимся мы скорее всего только через год, стала теперь еще более невыносимой.

Без нее в этом огромном, гигантском городе я чувствую себя такой крошечной. Нависающие небоскребы, толпы людей, гул их голосов у меня в голове. И я. Одна. Сдерживать слезы больше нет сил, и они обжигают щеки. Пусть. И только когда они закапали с подбородка на сцепленные на коленях руки, я начала вытирать глаза.

– Все хорошо, Элла, – шепотом уговаривала я саму себя. – Все будет хорошо.

Дома я первым делом отправилась на кухню. За весь день во рту не было ни крошки, и теперь желудок решил об этом напомнить. Мэл сидела за столом перед открытым ноутбуком, увидев ее, я на секунду замерла. Она бросила на меня взгляд, но ограничилась простым «привет» и, отпив из огромной чашки кофе, продолжила что-то печатать. Вместо линз, которые она надевает каждое утро, на ней очки в черной оправе, а прическа чуть более растрепанная, чем обычно.