Мелисса де ла Круз - Любовь & Война

– Их родственники смогли забрать лишь двоих, самых младших, детей. Мы с мистером Бликером не могли спокойно наблюдать за тем, как остальные исчезают в подворотнях и трущобах, и забрали Энн в начале весны. Даже несмотря на ее печаль, для нас такая радость, что в этом доме снова есть дитя, ведь наши сыновья и дочери выросли и…

Голос миссис Бликер прервался, и Элиза взяла женщину за руку. Хозяйка этого дома потеряла на войне двоих сыновей.

– Вы совершили поступок, угодный Господу, – с сочувствием сказала Элиза. – Полковника Гамильтона тоже взяли в семью после смерти его матери, и это, определенно, спасло его от нищенского существования. Однако, хотела бы я узнать, много ли детей, которые разделили судьбу несчастной Энн, здесь, в Олбани?

– Больше, чем вы можете представить. Тысячи мужчин погибли, сражаясь за великую идею независимости, многие оставили после себя жен с детьми, которым пришлось нелегко без главы семьи, способного обеспечить им средства к существованию. Я не могу назвать точно, скольких детей в Олбани осиротила война, но могу представить, что их никак не меньше нескольких десятков. А ведь в Олбани нет даже сиротского приюта, куда они могли бы пойти! Обязанность тех из нас, у кого есть средства, убедиться в том, что эти дети, чьи родители отдали жизни во имя Америки, не последуют по их печальному пути.

Тут Элиза снова пожала руку миссис Бликер.

– Вы – пример, вдохновляющий всех нас. Как бы мне хотелось, чтобы для каждой такой Энни нашелся подобный ангел-хранитель.

– Она – наше благословение, как я уже говорила. – Женщина на мгновение смолкла, а затем продолжила более осторожно: – А как насчет вас? Вы с полковником Гамильтоном планируете увеличение семьи в ближайшее время?

Элиза почувствовала, как краска приливает к щекам. К счастью, день был жарким, а гостиная – душной; она надеялась, что лицо ее и без того разрумянилось.

– О, мы оба еще так молоды, к тому же Алекс сейчас занят военными действиями. Он пока даже не решил, ни чем будет заниматься, когда все закончится, ни где мы с ним будем жить. Я бы не хотела перевозить ребенка с места на место, как багаж, что мне неоднократно пришлось делать в последние месяцы. Когда мы обустроимся…

На этот раз миссис Бликер сжала руку Элизы.

– Моя милая, если возраст чему-то меня и научил, так это тому, что в случае с детьми невозможно все «обустроить». Они всегда найдут способ, как внести неразбериху в самый отлаженный быт. И все же даже в самые неспокойные времена найдется способ, как все уладить.

– Кстати о детях, – вставила Элиза, поднимаясь. – Мне пора отправляться домой. Срок миссис Скайлер подходит, и она начинает тревожиться, если не знает, где находятся все ее семь детей.

Она торопливо встала, но, проходя через переднюю, не смогла удержаться и еще раз заглянула в соседнюю гостиную. Энн уже не пела. Теперь она сидела с книгой в руках и неспешно листала страницы, как человек, который не читает, но лишь вглядывается в знакомые слова, словно хочет вспомнить любимый сюжет, но не погружаться в него с головой.

– Девочке не хватает товарищей ее возраста, – сказала миссис Бликер. – Когда закончится это кровопролитие и возобновятся занятия в школе, мы определим ее в класс со сверстниками. Но до тех пор ей придется обходиться двумя престарелыми компаньонами.

Элиза еще на мгновение задержала взгляд на девчушке, думая отчасти о своем осиротевшем муже, отчасти о семье, которую они создадут вместе, а затем попрощалась и двинулась в долгий путь назад в «Угодья». Идти было не так уж далеко – где-то около четырех миль, – но она не хотела излишне напрягать себя быстрой ходьбой по такой жаре. Пока она неторопливо шагала по грунтовой дороге, ее мысли неслись вперед, обгоняя ноги. Как странно, что беременность ее матери не заставила ее задуматься о детях, в то время как единственный комментарий знакомой разбудил в ней те чувства, о наличии которых она даже не подозревала.

На самом деле, они с Алексом едва ли обсуждали вопрос увеличения семьи, несмотря на то что с энтузиазмом отдавались процессу ее создания (кхм-кхм). Но до сих пор Господь не благословил их, и, возможно, это само по себе было благословением. Элиза знала, что детство Алекса не было счастливым. Он никогда не говорил ничего подобного, но Элиза подозревала, что у него есть сомнения в том, подходит ли он на роль отца. Он был требовательным человеком, перфекционистом, именно эти его черты привлекали такого авторитарного лидера, как генерал Вашингтон (кроме тех случаев, когда они его раздражали), но вот вызывать любовь у детей не умел. Возможно, уважение, но не любовь. А насколько Элиза понимала, Алекс хотел, чтобы его дети любили его, и не за то, что он их отец, а потому, что он достоин любви.