Луиза Аллен: Грешная девственница

Через пять сезонов любую другую женщину считали бы старой девой, достойной сострадания. Однако… Ни один джентльмен так и не смог заявить, что Лора отдалась ему, хотя во всех клубах Сент-Джеймса ставили на то, что такое неизбежно случится. Однако ее удалось заметить лишь целующейся с каким-то повесой за розовым кустом. Никто не мог отрицать, что Лора красива, весела и не подводит друзей. К тому же она была дочерью одного из самых богатых и влиятельных родителей, никому не уступавших по своему положению. Несмотря на обидное прозвище и осуждающие взгляды компаньонок благородных девиц, Грешная Девственница продолжала вести себя в обществе столь же беспечно, и никто не догадался, что смерть возлюбленного и потеря ребенка сокрушили все ее надежды.

– Если бы кто-то полюбил вас, для него это не имело бы никакого значения, – осмелилась предположить Меб.

Лора фыркнула. Однажды и ей в голову пришла такая мысль. Однако, наблюдая за мужчинами, она пришла к выводу, что они настоящие лицемеры. А найдись страдалец от безнадежной любви, ему уж точно было бы не все равно.

В январе 1815 года, когда Лора готовилась к очередному сезону, чтобы отвлечься от мрачных дум, ее родителей свалил грипп. Все случилось неожиданно и потрясло Лору. Через десять дней непрекращавшейся горячки родители скончались. Лора закрыла лицо черной вуалью, уединилась в Хартленд-Касл. Полное одиночество нарушали лишь редкие и неожиданные визиты мистера Бигелоу, адвоката, письма от кузена Джеймса, нового графа, сообщившего, что он пытается продать свой офицерский патент, чтобы вернуться домой.

Кузен Джеймс благодарил Лору за то, что та занимается делами имения, и советовал использовать все необходимые по ее усмотрению средства для того, чтобы перестроить вдовий дом в подходящее для нее новое жилище.

Спустя некоторое время Лора занялась этим, отправила в газету объявление о том, что подыскивает для себя компаньонку, но ни одна из кандидатур ей не понравилась. Она махнула рукой и решила пока обойтись без компаньонки. Ей вполне хватало общества Меб. Наконец спустя год после смерти родителей она стиснула зубы и начала просматривать личные вещи родителей, которые не были включены в завещание.

Меб молчала, пока хозяйка предавалась воспоминаниям. Вдруг Лора заметила, что Меб собирает чайную посуду и подбрасывает дрова в огонь.

– Как ты думаешь, почему мама сохранила все это? – неожиданно спросила Лора.

– Письма? – Меб встряхнула чайник и пожала плечами. – Никто ведь не собирается умирать так неожиданно. Никто не думает, что станут рыться в его личных вещах. Разве не так? Как-никак родители ведь не могли бросить свою внучку.

Эту шкатулку Лора нашла в запертом дорожном сундуке, забитом старыми отчетами, кулинарными книгами с загнутыми уголками, кучами давних счетов за платья. Она чуть не распорядилась снести все это вниз и сжечь, но вдруг заметила несколько листов с нотами. Лора вытащила их и отложила в сторону.

Однажды отец позволил какому-то антиквару раскопать древний холм на территории имения, и Лора вспомнила о нем, пока перебирала бумажные залежи, ставшие историей. Она вытаскивала листы с нотами и улыбнулась, обнаружив рецепт, в котором давался совет, как вернуть седым волосам естественный блеск, и вдруг сломала ноготь, наткнувшись на жесткую поверхность небольшой шкатулки, обитой железом.

Шкатулка была заперта, но Лора нашла ключ на цепочке, которую мать всегда носила с собой. Под крышкой обнаружилась аккуратная связка писем. Лора стала откладывать их в сторону, чтобы сжечь не читая, приняв за старые любовные письма. Ей не хотелось вникать в перипетии давней любви. Ей и своих приключений хватало. Вдруг Лора обратила внимание на почерк.

Мутноватые коричневые чернила, бумага скверного качества, а почерк говорил не столько о недостатке образованности, сколько об отсутствии практики. Вряд ли это любовные или семейные письма. Озадаченная Лора вытащила их и начала читать. И теперь, когда открылась вся правда, ей было нелегко хранить спокойствие. Лора встала, вышла из кухни в гостиную домика, который они сняли, и расхаживала по истертому турецкому ковру до тех пор, пока не успокоилась.

Сначала Лора была потрясена, обнаружив, что ее ребенок не умер и то, что каждый месяц ее родители получали письма с фермы в Дербишир-Дейлс. Девочка не знала забот, деньги поступали, а семейство Браун, только что потерявшее своего первенца, радовалось возможности растить здорового ребенка, как своего родного. И вдруг, 15 мая 1810 года, пришло известие, что у девочки неожиданно началась лихорадка и ее состояние быстро ухудшается. Миссис Браун похожим на колючки почерком сообщила, «что сегодя ранним утром малышка тихо скончалась. Мы позаботимся о том, чтобы ее благопристойно предали земле на церковном погосте».