Чарлин Сэндс - Тайная ночь

Он напряженно размышлял, что делать, как помириться с Эммой. Это он виноват в ее болезни! Все потому что неверно судил о ней и глупо считал, что не сможет снова полюбить.

Он нашел Брук в комнате ожидания. При виде брата она вскочила. По щекам заструились слезы.

– Дилан, боже, страшно подумать, что могло случиться тобой и Эммой!

– Ничего, все обошлось! Полиция его арестовала. Больше он ничего никому не сделает.

– Он убил Роя.

– Убил.

Дилану придется жить с этой виной до конца жизни.

– Брук, как Эмма? Мне нужно увидеть ее. Сказать…

– Она спит! Ей нужно отдохнуть, и доктор сказал – никаких волнений.

– Я все понял, сестра.

– Уверен? Ты можешь все испортить, Дилан. Она не так сильна, как кажется. У нее была тяжелая жизнь.

– Я знаю, что нужно моей жене.

– Уверен, что она получит все, чего заслужила?

– Да. Я был глупцом, но намерен все исправить. Только мне нужна твоя помощь. Согласна?

– И это будет мне стоить ее дружбы?

– Нет. Может, ты станешь крестной матерью ребенка!

– Ладно, выкладывай! Помогу, потому что люблю тебя и Эмму!

Эмма уселась за письменный стол и прижала ладонь к животу. Слава богу, ребенок здоров! То, что случилось в кинотеатре, не должно повториться.

Теперь она регулярно ела, пила воду галлонами. Новая жизнь, растущая в ней, придавала сил.

– Смотри, что тебе принесли! – воскликнула Брук, входя в комнату с вазой, в которой стоял букет белоснежных гардений. – Я так люблю их запах!

– У твоего брата хорошая память. Это мой любимый цветок!

– Помнишь, иногда мама срезала гардению и втыкала тебе в волосы. Ты носила ее, пока лепестки не желтели.

– Зато аромат становился самым сладким, – улыбнулась Эмма.

После того как она выписалась из больницы, Дилан каждый день делал ей сюрпризы. Прислал корзину масел и лосьонов вместе с сертификатом на двенадцать сеансов массажа для беременных. Приложенная записка гласила: «Прости меня».

Вчера прислал композицию из фруктов в виде аиста. Крылья из кусочков ананаса, глаза-вишни.

И опять просьба о прощении.

Сегодня он прислал цветы. Эмма дрожащей рукой взяла записку.

Дилан хочет видеть ее. Извиниться лично. Но она боялась, что он опять разобьет ее сердце.

К ней подошла Брук, чье сердце тоже было разбито. Они обе ранены и истекают кровью.

«Я скучаю по тебе», – гласила записка.

Слезы выступили у нее на глазах. Почему он так ее мучит? Неужели не понимает, что она предпочла бы разорвать отношения раз и навсегда?

Несмотря на поимку преступника, съемки не возобновились, потому что расследование еще продолжалось. Особняк Дилана осаждали поклонники и репортеры.

Эмме тоже не давали покоя. Репортеры пронюхали о разрыве и о том, что она тоже стала мишенью. Дилан отрядил Джеффа охранять ее, поэтому никто не мог и близко подойти.

Сегодня она работала над вечеринкой по случаю ухода на покой человека, который начал свой бизнес по производству складных коробок еще в пятидесятых. Там будет полно гостей всех возрастов, и Эмма с Брук прилагали все усилия, чтобы люди остались счастливы и довольны.

– Пойдешь на совещание с менеджером Зейна сегодня? – спросила Брук.

– Конечно.

– Ладно, он выкроит время около восьми, и мы уточним все детали. Встретимся в ресторане «Бич». У меня еще полно дел.

– Да, мы с Джеффом тебя встретим.

– Ничего страшного, это ради сохранения твоего разума. Дилан привык к толпам репортеров.

– По-моему, он сумеет их распугать.

– Он справится.

– Надеюсь, что так. Хотела бы я только… Ладно, увидимся.

Она взяла сумку, поцеловала Эмму в щеку и ушла.

Эмма закрыла офис ровно в пять и подошла к ожидавшему на улице Джеффу:

– Я еду домой на обед. А потом у меня совещание.

– Прекрасно. Провожу вас. Во сколько вы выйдете из дома?

– В половине восьмого. И обязательно поешьте перед тем, как вернуться. Обещаете?

Он кивнул и глупо улыбнулся. Она вела себя как мать-наседка, тем не менее ее забота ему нравилась.

Вернувшись домой, Эмма приготовила салат с курицей, зеленью, клюквой и кусочками яблок. Уселась перед телевизором, и когда на экране появился очередной репортаж о неудачливом убийце Дилана, выключила телевизор, не желая ничего слушать.

Доела салат, разделась и пошла в душ, позволяя воде снять напряжение.

После душа она сунула руки в рукава черно-белого платья для беременных. Дополнила его коротким белым свитером и вишневыми туфлями на низких каблуках, наложила легкий макияж и ровно в семь тридцать вышла из дома. Там уже ждал Джефф. Сколько он здесь простоял? Боже, она даже знать не хочет.