Мона Кастен - Снова надейся

Мама мечтала создать собственное литературное агентство – со мной в качестве партнера, – сколько я себя помню. Раньше после школы я всегда приходила в ее издательство, где часами сидела рядом с ней за письменным столом и наблюдала за работой. И там, и дома мы вместе читали, оценивали и редактировали рукописи, обмениваясь мнениями о сильных и слабых сторонах авторов и их потенциале. Мое рвение она интерпретировала как искренний интерес к ее работе и не только организовывала мне летнюю практику в других издательствах, но и придумала план, как основать со мной собственное агентство, – и таким образом осуществить величайшую мечту всей своей жизни.

– Прости, родная. Знаю, это не входило в наш план, – продолжила мама, выдергивая меня из оцепенения.

– Не переживай. Я найду подработку, – ответила я, чтобы ее успокоить.

– Ты молодец, спасибо! – Тихий мамин голос звучал наигранно радостно.

Я наморщила лоб.

– Все правда хорошо, мам? – спросила я. – Или мне завтра заехать?

– Нет-нет. Я просто немного не в себе, в офисе сегодня царил настоящий хаос. И хотя это был удар в спину, я все еще уверена: после того как ты окончишь университет, мы откроем собственное агентство.

Я отчаянно искала более безобидную тему, чем мое профессиональное будущее или наше плачевное финансовое состояние.

– Как дела у Стенли? – поинтересовалась я.

– Стенли, милый, Эверли спрашивает, как у тебя дела? – Мне было слышно, как Стенли прокричал ответ, затем мама пробормотала: – Хорошо, спасибо, что спросила.

– Он у нас?

Она ненадолго замешкалась с ответом.

– Да.

У меня образовался комок в горле. Стенли – лучший из мужчин, с которыми когда-либо встречалась мама, и тем не менее я ничего не могла поделать с растущим во мне беспокойством.

– И часто он приходит? – тихо уточнила я.

Она не отвечала, и ее молчание вдвое усилило неприятное ощущение у меня в животе. Я судорожно подбирала правильные слова.

– Пожалуйста, будь осторожна, мам, – произнесла я наконец.

Мама вздохнула:

– Эверли.

– Я всего лишь волнуюсь за тебя.

Это чувство настолько укоренилось внутри меня, что я уже не представляла жизни без него. Да, Стенли хороший человек. Он в одиночку вырастил Доун, она унаследовала его теплую манеру общения и доброе сердце… но маме все равно нужно вести себя осторожно. Просто необходимо.

– Тебе не о чем волноваться, – прервала мои рассуждения мама.

Но я буду, – хотелось ответить мне, однако я промолчала. Тишина между нами затянулась настолько, что стала почти неловкой. Я судорожно придумывала слова, которые бы разрядили обстановку между нами и развеяли горький привкус прошлого, но в голову ничего не приходило.

Меня спасла маленькая голубая лампочка сэндвичницы.

– Мне пора заканчивать разговор, еда готова.

– Ты сделала что-то вкусное? – спросила мама. На заднем фоне послышался голос Стенли. У меня ускорился пульс.

– Да. – Ложь быстро сорвалась с моих губ. Порой меня саму пугало, насколько легко мне это теперь давалось. Впрочем, в этом не было ничего удивительного – в конце концов, в течение нескольких месяцев я ничем другим не занималась.

– Не забудь про ужин в субботу, – добавила она.

– Уже сделала пометку в календаре.

– Супер. – Мама немного помедлила, и мне показалось, будто она прочла мои мысли через телефон. – Пожалуйста, не беспокойся. Мы справимся.

– Мы обязательно справимся, мам, – ответила я, хотя беспокойство меня буквально переполняло. Хотелось сейчас же запрыгнуть в автобус до Портленда, чтобы быть рядом с ней.

– До скорого, родная. – Она чмокнула трубку, и я повторила за ней, прежде чем мы закончили разговор.

Минуту я пялилась на прожилки кухонной столешницы. В голове всплывали обрывки воспоминаний. Зажмурившись, я загнала их обратно в глубины своего подсознания, где им самое место. Трясущимися пальцами достала из холодильника диетическую колу и села в кресло цвета охры, стоящее у меня в гостиной.

Потом сделала глоток напитка и уставилась на плавленый сыр в сэндвиче. Голод, от которого еще совсем недавно у меня урчало в животе, резко пропал.

Со вздохом я поставила тарелку на сложенные друг на друга деревянные поддоны, которые служили мне импровизированным журнальным столиком. Снизу слышалась громыхающая у соседа музыка. Хэнк любил стиль хаус – а я не очень. К сожалению, уже больше года я беспомощна против его музыкального вкуса. Иногда даже громкие басы не могли заглушить стоны Хэнка, когда он в очередной раз кого-нибудь цеплял. Стены здесь пропускали больше звуков, чем мне бы хотелось.