Хельга Петерсон - В ад и обратно

Она выпрямила спину, спрятала руки за спину и медленно двинулась к заботливому отцу, покачивая бёдрами.

– Не волнуйтесь, мистер Райан, – елейным голосом пропела Диди, останавливаясь в шаге от мужчины. – Мне еще не приходилось развращать детские умы, и пока что я этого делать не собираюсь. Но если вдруг у меня возникнут идеи, я вам обязательно о них сообщу.

– Вы очень ловко завладели их вниманием, – не сдавался он. – Но мне не тринадцать, и я хорошо знаю, что из себя представляют такие женщины, как вы.

– Правда? Может, именно после таких женщин, как я, вам не понравилось ни одно печенье местных красавиц? Пресновато, правда?

Не дожидаясь ответа, Диди проплыла мимо мистера Райана, легко подхватила свою сумку и вышла вон. Пришлось обойтись без переодевания. Нужно было срочно бежать подальше из этого зала, пока еще были силы. Очень отдалённо она понимала, что не стоило этого говорить. Он отец, он обеспокоен, и он может пожаловаться Джоджо на новую учительницу. Но в данный момент это было последним, что беспокоило Диану.

Спустившись с крыльца, она прошагала вдоль здания и скрылась за углом. Только тогда, уверенная, что соседский «Мини Купер» не поедет в эту строну, она ускорила шаг почти до бега. Её трясло от злости, но Диди не останавливалась, продолжая двигаться вперед. Она ненавидела эти заржавевшие стереотипы. Однако именно в них её только что макнули с головой.

16.43. Лекс: «Что нового?»

16.44. Д.: «Один папаша сомневается в моих преподавательских качествах».

16.44. Лекс: «Я тоже сомневаюсь в твоих преподавательских качествах».

16.45. Д.: «Тебе можно. А он меня не знает. Но он художник, все его странности можно списать на то, что он псих».

Ученица ожидалась к часу, но она, как обычно, придёт раньше на десять минут, чтобы успеть как бы невзначай покрутиться перед Ричем, демонстрируя себя со всех выгодных ракурсов.

Когда он только купил этот дом, все женщины округи вдруг захотели научиться рисовать. Кто-то давно мечтал запечатлеть Бристольский канал (гордо именуемый морем), кого-то накрывало вдохновение при виде весенних нарциссов, а кто-то хотел написать собственный портрет. Обнаженной. На шелковых простынях. Выбирая новое место жительства, Ричард основывался на таких пунктах, как «климат» и «вид из окон». Стоило включить в список еще и «семейное положение женской части населения», но об этом было поздно думать.

Рича не интересовали ухищрения женщин, он искренне не понимал, почему все так стремятся его накормить. Ричард был мил, вежлив, но не более того. Он был готов терпеть их навязчивость и есть их пироги, пока они платили за полученные уроки. Возможно, это цинично. Но Рич никого к себе не затягивал, они шли сами. А дополнительный заработок ещё никому не мешал.

Поток схлынул примерно через полгода. Те, кто приходил в надежде получить вдовца, устали и бросили занятия. Остались только те, кто действительно интересовался рисованием, и Ричард наконец выдохнул. Уроки не были его единственной работой. На самом деле, он хватался за всё, за что мог ухватиться: занимался вэб-дизаном, рисовал на заказ, расписывал стены интерьеров… Поэтому тратить время на бесперспективных учениц не было энтузиазма. Ему не были нужны новые отношения. Пока нет. Его прошлая подружка, и ещё одна до неё, грубили Келли и пытались задвинуть её в свою тень. Они так и не поняли, что ребенок для Рича важнее их смазливых мордашек.

Раздался стук в дверь. Эту ученицу звали Марианна, и она была очень упорна. Не в художестве, а в подборе одежды и рецептов выпечки для визитов к художнику. Она появилась не так давно и старательно шла к своей цели, не понимая, что движется в никуда. Рич взглянул на часы. Без десяти час. Точно по расписанию. Вздохнув и машинально растрепав выгоревшие на солнце волосы, он пошёл открывать.

На коврике с надписью «Не добро пожаловать» топталось нечто, похожее на розовый зефир. Богиня розового зефира! Розовая блузка в немыслимых рюшах и розочках, розовая пышная юбка, розовый цветок (живой!) в блондинистых волосах, розовые босоножки. Розовый лак на ногтях. Розовая салфетка накрывала розовую глубокую миску. В миске, скорее всего, было очередное подношение к художественному алтарю, но запаха выпечки не ощущалось, потому что в нос нещадно бил какой-то дико сладкий аромат. Ричард с трудом удержал челюсть на месте.

– Здравствуйте, Ричард, – проговорила Розовая Марианна, убедившись, что он оценил наряд. – Простите, я, наверное, снова слишком рано. Очень боялась опоздать.