Диана Гэблдон - Семь камней

Чарли радостно улыбнулся.

– Я знал, что выбрал того, кого нужно.

– Я бесконечно польщен, – сухо ответил Грей. – Но все-таки, почему меня?

Керратерс отложил в сторону бумаги и теперь слегка раскачивался на койке, сцепив пальцы на коленке.

– Почему тебя, Джон? – Его улыбка погасла; серые глаза оказались на одном уровне с глазами Грея. – Ты знаешь, чем мы занимаемся. Наше ремесло – хаос, смерть, разрушение. Но ты также знаешь, почему мы это делаем.

– Может, ты любезно объяснишь мне это? А то я всегда был в недоумении.

В глазах Чарли зажглись искорки юмора, но говорил он серьезно.

– Кто-то ведь должен поддерживать порядок, Джон. Парни становятся солдатами и идут на войну по всевозможным причинам, большинство из них грязный сброд. Но ты и твой брат… – Он замолк и покачал головой. Грей заметил, что в его волосах сверкала седина, хотя он знал, что Керратерс не старше его.

– Мир полон хаоса, смерти и разрушения. Но такие люди, как ты и твой брат, – вы не миритесь с хаосом и несправедливостью. И если где-то в мире есть порядок и мир – то благодаря тебе, Джон, и тем немногим, кто похож на тебя.

Грей понимал, что должен что-нибудь сказать, но не знал что. Керратерс встал, подошел к Грею, положил руку – левую – ему на плечо, а правой нежно погладил его по лицу.

– Как сказано в Библии? – тихо сказал он. – «Блаженны те, что алчут и жаждут справедливости, ибо они насытятся». Я алчу, Джон, – прошептал он. – А ты жаждешь. Не подведи меня. – Пальцы тайной руки Чарли гладили кожу Грея, ласкали ее, умоляли.

«По армейским традициям военно-полевой суд возглавлял старший офицер; несколько других офицеров составляли совет, обычно их было четверо, могло быть и больше, но, как правило, не меньше трех человек… Обвиняемый имел право вызвать свидетелей для своей защиты, и совет задавал вопросы им, а также любым другим людям на их выбор и таким образом выяснял обстоятельства преступления. Если обвинение подтверждалось, выносился приговор».

Вот такое довольно расплывчатое постановление. Очевидно, это было все, что имелось среди директив и письменных определений, касавшихся военно-полевого суда, – либо все, что Хэл нашел за краткий срок перед отъездом Грея. Никаких официальных законодательных актов, регулирующих такие суды. Не применялись к ним и законы страны. Короче, армия была – как всегда, подумал Грей – сама себе законом.

В таком случае у него, пожалуй, будет значительная свобода действий для осуществления того, чего добивался Чарли Керратерс, – или не будет, в зависимости от личности и профессионализма офицеров, входящих в совет. И Грей должен как можно скорее узнать, кто эти люди.

Но пока ему нужно было выполнить еще одно маленькое поручение.

– Том, – крикнул он, роясь в своем сундуке, – ты нашел адрес капитана Стаббса?

– Да, милорд. И если вы перестанете мять и портить ваши рубашки, я скажу вам его. – Строго взглянув на своего господина, Том оттеснил его в сторону. – И вообще, что вы там ищете?

– Миниатюру с моей кузиной и ее малышом. – Грей отошел на шаг, а Том наклонился над сундучком и заботливо расправил потревоженные рубашки. Сундук сильно обгорел, но солдаты сумели вытащить его из огня и, к радости Тома, спасли таким образом гардероб Грея.

– Вот, милорд. – Том достал сверток и протянул его Грею. – Передайте капитану Стаббсу. Уверен, что он будет в восторге. Малыш прямо вылитый отец, правда?

Грей, даже после объяснений Тома, долго искал адрес, где квартировал Малкольм Стаббс. Адрес – если его можно было так назвать – указывал на бедную часть города. Туда надо было идти по грязной улице, которая упиралась в реку. Грей был удивлен. Стаббс был необычайно общительным и добросовестным офицером. Почему же его поселили не на постоялом дворе или в хорошем частном доме поблизости от войска?

Пока Грей искал нужный адрес, в нем зашевелилось беспокойство; оно нарастало, когда он пробирался мимо ветхих хижин и стаек грязных ребятишек с кожей всех оттенков, которые побросали свои игры и глядели на необычного прохожего. Они побежали за ним, обмениваясь между собой всяческими предположениями, но с недоумением уставились на него, раскрыв рты, когда он спросил про капитана Стаббса, показав для ясности на собственный мундир и окрестные дома.

Так он прошел всю улицу до конца; его башмаки покрылись грязью, навозом и прилипшими листьями, неторопливо падавшими с гигантских деревьев. Наконец он нашел человека, готового ответить на его вопрос. Это был древний индеец, мирно сидевший на камне возле реки, завернувшись в полосатое британское фабричное одеяло. Он удил рыбу. Старик заговорил на смеси из трех или четырех языков, из которых Грей понимал только некоторые слова, но все же понял все адекватно.