Олег Бажанов - Искушение любовью

За окном сгущались сумерки. Самое время выходить на работу, будь она неладна! Послать бы всё к чертям! А как пошлёшь? Хозяин быстро хвост накрутит. Надев рубашку, джинсы и лёгкую куртку, Вячеслав вышел на улицу. Расцвеченный огнями вечерний город до краёв был наполнен ледяным вакуумом человеческого бесчувствия. Его жители напоминали рыбок в аквариуме, у которых объёма памяти хватает только на три минуты жизни, а самыми главными являются желания есть, спать, размножаться и гадить. Их неспешные или суетливые, бессмысленные поступки навивали на Вячеслава тоску. Прислонившись к стене здания, он долго глядел на толпу. По тротуару ветер гнал опавшие листья убогих человеческих желаний. Листопад душ… И все они были одинаково блёклыми и немощными.

Бесконечный людской поток проносил мимо стук каблучков, обрывки пустых фраз, такие же пустые глаза, лица, которые растворялись без следа в глубине улицы. От людей несло трупным запахом равнодушия. Город смердел безучастием к человеческим судьбам до самых крыш.

«Здесь больше нет жизни, – подумал Вячеслав. – Остались только дома, метро, троллейбусы и ни одной живой души. Все они – мёртвые…».

Вячеслав Чернов уже несколько месяцев жил на грани депрессии. Новые победы не приносили удовлетворения. Подумаешь, очередная жена олигарха! Всё наскучило до чёртиков. Достали эти женщины!.. Последние годы сидящий внутри него бес бездельничал. А что делать? Путешествуя по миру, Чернов угрюмо наблюдал, как люди всё больше культивируют в себе зло, и понимал, что эта болезнь приняла хроническую форму. Теперь он застрял в России. Тут дела с чистотой человеческих душ обстояли хуже некуда. Неужели он заслужил всё это?

Чернов был честолюбив, умён и ловок, циничен и талантлив, красив и сексуален. Его жёсткий острый взгляд с первой секунды оценивал человека, например, женщину, и в следующую секунду он уже понимал, хочет ли он видеть в нём или в ней будущего собеседника или свою будущую партнёршу? Он обладал низким сексуальным голосом, статью спортсмена, живучестью дикой кошки и мёртвой хваткой бульдога. Соблазняя женщин, встречающихся на пути, он не стремился к богатству и власти – он всегда имел этого в достатке. Деньги использовал по назначению, а силу и власть употреблял лишь в исключительных случаях.

Чернов любил искусство. Читая книгу в номере гостиницы или наблюдая действие на театральной сцене, или в каком-нибудь кинозале, он уходил в придуманный кем-то мир с головой, непосредственно участвуя в жизни героев. И это была его вторая, почти настоящая жизнь, которая развлекала и, как соломинка, ещё держала его на этом свете. Но нынешние писатели и сценаристы не читали книг старых авторов, не знали настоящей истории, поэтому у них выходили слабые романы и фильмы. И концовки их сюжетов сводили Чернова с ума своей банальностью. Единственной интересной оставалась тема Люцифера. Несущий свет – именно так переводится имя Повелителя Тьмы – являлся одним из самых любимых персонажей Вячеслава. Его пытались изобразить лучшие писатели и художники всех времён и народов. Ему приписывали и самые страшные злодейства, и право на высшую кару и правду последней инстанции. Его играли лучшие актёры мира. Образ Князя Тьмы – демоничный, сексуальный, выходил у них загадочным и безумно притягательным. Такой образ нравился Чернову. И он с интересом наблюдал, как многие женщины в жизни частенько самозабвенно строили Люциферу глазки. Чернов был уверен, что Повелитель Тьмы не презирает этих простых людей. Не презирает хотя бы потому, что в большинстве своём они разделяют его точку зрения на человечество. Многие бизнесмены и политики ценят и взращивают в себе только качества Сатаны, ни в грош не ставя тех, кто таковыми не обладает. Дьявол стал их идеалом. Но они крупно ошиблись, Люцифер никогда не разделял их взглядов, повелев своим подопечным отправлять политиков и олигархов на самые страшные из мук после смерти.

Принципиальность Повелителя Тьмы в этом вопросе импонировала Чернову. И поэтому, совращая их жён, он не пытался сотворить что-нибудь ещё политикам или олигархам, которым мог бы крупно «насолить» при жизни, ведь невозможно причинить большее зло тому, кто уже причинил его себе сам.