Стелла Чаплин - Бабник

Когда Эндрю через несколько часов поднялся наверх, я откатилась как можно дальше к своему краю постели и притворилась спящей.

– Зайчик? – заискивающе прошептал он. – Ты больше не сердишься, правда?

– Я не сержусь, – сказала я.

– Давай сделаем ребеночка?

– Боже, да ты совсем пьян.

– Нет, – хихикнул он и громко пукнул.

– Ну слушай! – Я старалась не дышать.

– Прости! Прости! – захихикал он и стал размахивать рубашкой.

– Не разгоняй это по всей комнате! Гадость какая!

Билли вошел, прыгнул на кровать и начал устраиваться на ночь у моих ног. Он топтался и мурлыкал. Кто из двенадцатилетних парней будет каждую ночь спать со своей мамочкой? Может, на этот раз Рассел был прав – кому нужны дети?

– То, что надо! Фантастика! У тебя есть такие шестого размера? – спрашивала я у Джил, держа в руках пару вышитых шелковых тапочек.

– Мое! – завопила Холли довольно злобно, отнимая их у меня.

Она уже надела на одну ногу блестящую босоножку девятого размера, а на другую – сиреневую тапку с головой котенка. Самая юная в мире жертва моды. Наверное, это из-за того, что ее мама работает пиарщиком в обувной компании.

– Как мило, что Джеф разрешил тебе пользоваться студией, – сказала Джил. – Ведь ты у них больше не работаешь.

– Ну, теоретически я еще две недели должна отработать. И вообще, в воскресенье эта студия никому не нужна.

Я установила свет, расставила несколько золотых кресел и развернула розовую драпировку, которая заслужила одобрение Холли. Девочке исполнилось всего три года, но она оказалась более требовательной, чем все модели, с которыми мне когда-либо приходилось работать. Джил привезла всю любимую одежду и сумочки Холли и ее набор для рисования. Мы начали с демонстрации шелковых тапочек. Крошечные ножки Холли утонули в них, когда она важно вышагивала по студии, визжа от восторга. Я очень быстро отказалась от мысли говорить Холли, что ей делать и где встать. Мы давали ей обувь и ждали, что она сделает. Так получалось естественней.

– Ладно, а теперь надень эти синие туфли, – сказала Джил.

Холли расставила ноги, уперла руки в бока, подняла сердитую мордочку и твердо сказала маме:

– Нет!

Получился потрясающий снимок.

– Ну и ну, – засмеялась я. – А какой она будет в восемнадцать лет!

– Наверное, будет управлять нашей фирмой, – простонала Джил. – Надеюсь, она меня не уволит.

Мы с Джил весь день гоняли чаи и хохотали, а Холли взяла на себя команду фотосъемкой, меняла платья, чтобы они подходили к туфлям, и выбирала соответствующую крошечную сумочку. Для нее все это было большой игрой в переодевания, которая ей ужасно нравилась. И мне тоже. Я уже не помнила, когда в последний раз снимала просто для развлечения или фотографировала кого-нибудь, кто бы был в таком восторге от съемок. Я еще не отнесла пленку в лабораторию, а уже знала – все будет отлично.

Иссиня-черный ежик на голове и золотой штифт в ямочке подбородка – вот вам заместитель главного редактора «Сливок».

Она сказала мне «хелло» вместо «привет», и ее звали Атланта Пэрриш.

Специально для этого визита я купила в «Манго» платье из змеиной кожи, но черные мешковатые брюки, кроссовки «Найк», кельтская татуировка на тонкой белой руке и крошечная маечка, позволяющая увидеть кольцо в пупке Атланты, сказали мне, что я бездарно промахнулась.

– Н-да.

Она небрежно пролистала мои снимки, практически не глядя на них. Рука прижата ко лбу, между пальцами дымится сигарета.

Она задержалась на снимках, где Холли держала в руках серебряные сандалии и розовые тапочки, расшитые жемчугом. Девочка улыбалась в камеру: «Какие выбрать?»

– Неплохо, – сказала Атланта, почему-то укоризненно, словно ее это не устраивало.

Она вернулась к другим снимкам Холли. У нее вырвался звук, напоминающий смешок, и она нацарапала что-то в блокноте.

Но я еще не успела сказать спасибо и рассказать ей о Холли, как она захлопнула альбом и отдала его мне. Она оттопырила нижнюю губу так, что показалась ее слюнявая десна.

– Здесь есть интересные снимки, но это не для нас, – самодовольно объявила она мне. – У «Сливок» более передовое направление.

Она говорила с безапелляционным северным акцентом. Думаю, ей около двадцати четырех лет.

Именно этого я и ожидала. Меня выставляли вон. В следующую минуту эта новоявленная Лара Крофт, ангел тьмы, скажет мне, что я слишком стара и несовременна для «Сливок». Наверное, их кадровая политика состоит в том, чтобы не допускать в штат людей без пирсинга.