Шарлотта Физерстоун - Одержимый

Пышные женские ягодицы, обнаженные и бледные, предстают передо мной. Груди любых размеров и оттенков пытаются подманить меня. Блестящие от влаги лона, готовые принять мужское естество, пробуют соблазнить, но я жду свою прекрасную даму – так, как только может ждать самый преданный поклонник.

Ожидание стоит того, ведь, когда я буду изрядно возбужден и разгорячен страстью, моя очаровательная любовница охватит меня своим огнем и доставит несказанное удовольствие своей умелой заботой. Купаться в ее внимании намного более приятно, чем наблюдать за призрачными видениями обнаженных пар, корчащихся и переплетающихся передо мной. Пока они наслаждаются телами друг друга, я могу обрести радость и блаженство лишь в объятиях моей чаровницы.

Любовница восходит в тонкой пелене туманных завитков, словно Венера из раковины. Эта волшебница манит меня, и я позволяю ей брать верх, вступая во владение. Ее жадные руки окутывают мое тело, погружая разум в исступление оргазмических искушений.

Улыбаясь, я забываю обо всех этих легкодоступных женщинах вокруг. Я больше не слышу их стоны, звуки плоти, поражающей плоть. Я уже не вижу, как они неистово скачут на членах, откидывая волосы так, что те рассыпаются по плечам, и бросают на меня призывные взгляды, приглашающие присоединиться к их компании.

Вместо этого я откидываюсь назад и позволяю своей любовнице полностью окутывать меня до тех пор, пока не почувствую, как задыхаюсь в ее пьянящем аромате.

Скоро ее легкая эфирная дымка начнет улетучиваться и разрываться, будто ветви дерева на ветру, являя другую – женщину из плоти и крови, которую так желает мое тело. Женщину из плоти и крови, которую никогда не найдешь здесь, в этом притоне наслаждения.

Ради этого момента в объятиях моей любовницы я и живу. Власть, которую она имеет, вызывает в моем воображении самые смелые, сокровенные фантазии. Я попадаю в плен манящего очарования, достаточно лишь одного мимолетного взгляда на ту настоящую, существующую в реальности женщину, которую я так страстно жажду, женщину, которая владеет моим сердцем так давно, что я не могу видеть никого, кроме нее. Не могу желать никого – только одну ее.

Сквозь тяжелые веки я буду видеть свою плотскую, реальную возлюбленную, ее бледную кожу с легким кремовым оттенком, ее длинные золотистые волосы, блестящие, как кукурузные нити на солнце, ее саму, стоящую перед свечой и медной лампой. Через пелену тумана я наблюдаю, как она раздевается для меня, как ее груди показываются из платья. Не скованные тканью, они пышные и сочные, а бледно-розовые соски выступают, будто жемчужины, в ожидании, когда мои руки и губы доставят истинное наслаждение. Она двигается неспешно, словно нарочно продлевая мои мучения, медлит, прежде чем обнажить остальные свои восхитительные формы.

Но я терпеливо жду, позволяя бесплотной любовнице держать меня в своей власти до тех пор, пока ее красота не просочится сквозь меня извивающимися струйками дыма и не упадет к моим ногам.

Спутница из плоти и крови, мой ангел, всегда обнажена и всегда страстно желает меня. Настоящего меня. Мужчину, которым я являюсь. Ее не смущает, что моя бестелесная любовница наблюдает за нами со стороны, нашептывает что-то мне на ухо.

Это удивительное единение всегда сродни браку, отношениям супругов. Воздушная любовница каждый раз вторгается между той, что способна тешить мою плоть, и мной самим. Но в этом мире красного дыма и мечтаний те двое, что приводят меня в упоение, гармонично существуют бок о бок. Между ними нет ни гнева, ни злобы. Нет даже малейшей вспышки ревности, борьбы за мое внимание. И никаких требований, чтобы я бросил одну ради другой.

Потому что я не смог бы этого сделать. Обе необходимы мне, как дыхание.

Одна владеет моим разумом и моей силой, другая – моими сердцем, душой и телом.

Одна знает меня как мужчину, аристократа, жизнь которого окутана тайной.

Другой известно, кто я есть на самом деле. Опиумный наркоман.

Раб. Приспешник. Одержимый. Прекрасно представляю, кто я. Но предпочитаю думать о себе как о последователе. Гораздо приятнее верить тому, что дорога, по которой я иду, основана на глубокой привязанности и вере, а не на цепях рабства.

Бьюдли, Вустершир, Англия

1850 г.

– Ну-ка, пора раскачиваться, милорд!

Сердитый голос камердинера прорвался сквозь опутавший его мозг густой туман, нарушая безмятежную дремоту и остаточное действие красного дыма.