Кристина Брук: Великолепный любовник

– Если бы ты держалась скромнее, у Пирса не было бы поводов для грязных инсинуаций.

– Чушь! – Джорджи сложила веер и гневно швырнула на стол. – Я не виновата в том, что джентльмены так легко теряют голову и устраивают вокруг меня всякие дурацкие игрища.

Он прекрасно знал, как действует на мужчин ее соблазнительная внешность. Джорджи выделялась из круга сверстниц и должна была вести себя более осмотрительно, чем другие дебютантки. Но она не упускала случая подразнить блюстителей нравов, рискуя приобрести скандальную репутацию ветреной особы, которая, скорее всего, «плохо кончит».

Бэкенхем отчаялся повлиять на невесту. Каждое его замечание приводило к новым сомнительным поступкам. Он допустил ошибку, согласившись назначить свадьбу на конец сезона. До той поры Джорджи непременно вовлечет их обоих в какой-нибудь грандиозный скандал. Необходимо срочно удалить ее из Лондона.

– Утром твой отец отвезет тебя в Глостершир, – сказал он. – Я приеду через несколько дней. Надо разобраться с… делами.

Джорджи уловила легкую заминку и подозрительно прищурилась.

– С какими делами?

Бэкенхем промолчал. Она могла бы избавить его от неуместных вопросов. Дуэли запрещены законом и не подлежат обсуждению с дамами.

Джорджи направила на него указательный палец:

– С какими делами, Маркус?

Под прицелом сине-зеленых глаз он скользнул взглядом по локону, рдевшему на письменном столе Монфора, и вновь посмотрел ей в лицо.

Она побелела как полотно.

– Ты ведь не станешь из-за этого стреляться с Пирсом?

Он не ответил.

Ее зрачки расширились от страха. Шелестя юбками, девушка стремительно обогнула стол и взяла Бэкенхема за руку.

– Маркус, прошу тебя, не придавай значения проискам Пирса. Не доставляй ему такого удовольствия. Боже милостивый, ты рискуешь не чем-нибудь, а собственной жизнью.

Стоило Джорджи прикоснуться к нему, и у него тотчас возникло сильнейшее желание заключить ее в объятия и поцеловать. Быть может, в последний раз.

Однако он преодолел искушение и убрал ее ладонь со своего рукава.

– По-твоему, я должен поступить как трус.

– По-моему, ты должен поступить как разумный человек, – возразила она. – Куда подевалась твоя обычная рассудительность? Тебе не надо ничего доказывать Пирсу и ему подобным.

Заметив блеснувшие в ее глазах слезы, граф отвел взгляд.

– Я позабочусь, чтобы тебе сообщили, чем закончится поединок.

– Я не поеду в Глостершир, – с горячностью заявила она. – И не позволю тебе драться с Пирсом.

– Не пытайся повелевать мною, как восторженным юнцом из толпы твоих поклонников, – вспылил он. – Я не могу отказаться от дуэли. Не могу и не хочу. Это дело чести.

Она махнула рукой:

– Когда тебя убьют, честь тебе уже не понадобится.

– Твоя уверенность необыкновенно воодушевляет, – сухо отозвался он.

– Думаешь, мне хочется, чтобы Пирс тебя убил? Или чтобы ты убил его и был вынужден бежать из страны?

Ее напористость раздосадовала Бэкенхема. С трудом сохраняя внешнее спокойствие, он твердо произнес:

– Джорджи, разговор окончен. Я и так сказал тебе больше, чем следовало.

– Маркус, услышь меня наконец!

Она в отчаянии бросилась на него и принялась бить в грудь кулачками. По алебастровым щекам заструились слезы, изящный нос покраснел…

Бэкенхем застыл, от души жалея, что вызвал ее в библиотеку.

Джорджи схватила его за лацканы фрака, поднялась на цыпочки и, чуть сократив существенную разницу в росте, процедила сквозь зубы:

– Если ты сию же секунду не пообещаешь отменить дуэль, считай нашу помолвку разорванной. Я не желаю иметь ничего общего с этим безумием.

Его пронзила острая, почти физическая боль. Между ним и Джорджианой все кончено. Он не из тех, с кем можно говорить на языке угроз и шантажа.

– Так тому и быть, – холодно произнес он и, высвободившись из ее рук, отступил на шаг назад. – Я сообщу твоему отцу, что теперь вся ответственность за тебя лежит только на нем. И пожелаю ему удачи.

Замерев, она взглянула на Бэкенхема так, словно тот дал ей пощечину. Словно он предал ее. Словно именно он разорвал помолвку.

Через мгновение на бледных щеках вспыхнул румянец.

– Маркус, если ты умрешь, – ее низкий голос дрогнул, но тотчас вновь окреп, – я тебе этого никогда не прощу.

Он горько усмехнулся:

– Если я умру, мой бесплотный дух явится по твою душу, Джорджи Блэк.

Брайтон, Англия, шесть лет спустя…