Линн Грэхем: Брошенный вызов

Однако она сбежала из дома и лгала родным про то, где находится, как подросток. Семья считала, что она просто наслаждается долгим отпуском в доме старой школьной подруги Габриэль, которая ее прикрывала.

Со вздохом Топси подавила новый всплеск вины. Сестры так рвались ее защищать, что порой доводили до белого каления. Выйдя замуж за богатых и влиятельных мужчин, они еще больше стремились контролировать каждое движение Топси. Она искренне их любила, даже обожала, но не хотела получить работу в подарок от одного из их мужей и вдобавок выбранного сестрами бойфренда. Она потеряла счет тщательно проверенным мужчинам, которых представляли ей на приемах и ужинах. И парням, с которыми рассталась, потому что они не прошли проверку ее семейства. Либо мужчины хотели ее ради связей ее зятьев в финансовом и деловом мире, либо их отпугивали все сложности, которые к этому прилагались. Хуже того – теперь у нее был свой трастовый фонд, подаренный ей на двадцать первый день рождения всеми зятьями, чтобы она всегда имела независимые средства. Независимые, ха! Она не хотела этих денег, а теперь они еще крепче привязывали ее к миру, в котором Топси чувствовала себя лишней.

Но в глубине души она должна была признать, что приехала в Италию, в это имение, не только чтобы сбежать от семьи. На самом деле если бы кто-то из них узнал, на какой обман она пошла, то пришли бы в ярость. Они не поняли бы, какая сила толкнула ее на притворство – а ведь она никогда в жизни не лгала! А теперь ей приходилось делать это каждый день, глядя в глаза окружавшим ее замечательным людям. Почему она не подумала об этом до того, как пустилась в это приключение? Но ведь она все равно не смогла бы от него отказаться. Даже после всего, на что ей пришлось пойти, чтобы мать раскрыла ей свою тайну, Топси должна была проверить ее слова.

И потому она жила в роскоши в настоящем средневековом замке, который принадлежал семье Леонетти много столетий. Однако великолепные интерьеры выглядели обжитыми и, несмотря на богатое убранство, излучали уют и тепло. На это ей жаловаться не приходилось.

Топси срезала в саду розы для графини. Превосходный розовый сад купался в лучах солнца, струившемся с ясного синего неба, и Топси радовалась, что на ней только хлопковая юбка и футболка. Витторе, муж графини, худощавый мужчина за сорок со все еще привлекательными чертами и добрыми темными глазами, всегда участвовавший во всем, что касалось его недавно обретенной жены, пересек клумбу и вручил ей особенно красивый цветок.

– Это ее любимый сорт, – пояснил он.

– Теперь вы в них разбираетесь? – поддразнила его Топси, тронутая его вниманием к Софии. – Значит, не зря читали ту книгу про разведение роз?

Витторе тепло улыбнулся, слегка покраснев.

Именно эту картину увидел Данте, когда вышел из-за угла замка, направляясь к боковому входу. По всем традициям соблазнения его отчим протягивал розу хихикающей молоденькой брюнетке. Даже если бы Марко не заронил зерно сомнений в его мысли, Данте заподозрил бы неладное, наблюдая такие приятельские отношения между немолодым мужчиной и юной ассистенткой.

– Витторе… – выдохнул Данте.

Отчим развернулся к нему так стремительно, что чуть не упал в кусты; выпрямившись, он замер на месте.

– Данте, – с несколько натянутой улыбкой поприветствовал он. – Это Топси. Она работает на твою мать.

Топси уставилась на высокого темноволосого мужчину, появившегося из ниоткуда. Значит, это и есть Данте, любимый сын Софии, эгоистичный бесчувственный баловень, который испортил свадьбу матери своей холодностью и стремительным отъездом. Конечно, она видела его фотографию в гостиной Софии, но двухмерное изображение не могло передать тот потрясающий эффект, который производил Данте Леонетти во плоти.

Он был великолепен, от роскошной копны черных волос до подошв ботинок, несомненно, ручной работы. Внушительный темный костюм был идеально подогнан по фигуре. Данте подошел к ней, как хищник к жертве, и Топси моргнула, не понимая, откуда взялось такое сравнение. Данте остановился в паре метров от них, угрожая самим своим ростом и шириной плеч, напоминая, как неловко, когда ты не слишком высокая. Но ее взгляд приковали его необычные глаза – неожиданно изысканного оттенка зеленого, поразительно светлые на фоне бронзовой кожи, они производили странно тревожное впечатление. У Топси сбилось дыхание.

Тело казалось отдельным от разума, и ее охватывали необычные ощущения. Внезапно ее груди стали удивительно чувствительными, а между ног все неприятно сжалось, заставляя ее свести бедра. Сексуальное влечение? Топси отказывалась в это поверить. Ее никак не мог привлекать мужчина, которого она была настроена ненавидеть всей душой!