Эми Эндрюс - Драгоценная ночь

Каким же он был дураком. Он же любит ее.

И ему было плевать, сколько и кто заплатил за время в ее компании. У него на это время монополия.

– Я был идиотом, – сказал он, отпихнув кого-то локтем и протягивая ей бокал шампанского.

Эва остолбенела, забыв обо всем на свете:

– Ты… правда?

Он кивнул. Возможно, это и стало для него неожиданностью, но знал он это так же, как и то, что хотел служить своей стране.

– Да. Я не очень-то разговорчив, не люблю заниматься самоанализом и трепаться о своих чувствах. Но я верю в правду и знаю, что лгал себе последние несколько недель. Только не осознавал этого до сих пор. Думал, у меня все в порядке, а сегодня вижу тебя и вдруг понимаю, что я тебя люблю и что прошедшие недели были просто… дерьмом.

Эва огляделась, не сомневаясь, что все, кто едут с ними, прислушиваются.

– Ты… любишь меня?

Он кивнул, спрашивая себя, намерена ли она остаток вечера говорить с ним короткими фразами.

– Да.

– О. – Сердце Эвы замерло в груди. Вот уж этого она никак не ожидала. Скорее всего, и Джоанна тоже. Похоже, что чудеса этой ночью все же могли произойти.

Искушение забыть обо всем и просто броситься в его объятия было велико, но на пути у них по-прежнему оставались некоторые препятствия, и ей требовалась полная уверенность. И хотелось, чтобы он был уверен.

– Но как же золотой аквариум?

Блэйк вздохнул:

– Я не могу так жить, Эва. Но я ошибся несколько недель назад – я хочу этого достаточно сильно. Так что, полагаю, над этим нам придется поработать. Идти на компромиссы. Потому что я этого хочу. И хочу тебя.

Эва впервые улыбнулась ему, ощущая прилив облегчения, от которого голова ее почти закружилась. Она протянула руку и взялась за отворот его смокинга, чтобы не упасть.

– Что ж, думаю, мы могли бы найти менее доступное для прессы жилье.

Блэйк взял ее ладонь и прижал к своей груди.

– И ты могла бы перестать подкармливать их изысканными блюдами, – сказал он, положив вторую руку ей на талию. – И поручить Рэджи сообщать им твой ежедневный маршрут, чтобы они знали, где ты появишься.

Эва кивнула:

– Это можно. Также я могла бы установить лимит на информацию о тебе. Прежде я этого не делала, но знаю, что так поступают другие знаменитости. И думаю… компромисс на твой счет будет достигнут.

Она широко улыбнулась. Блэйк притянул ее ближе:

– А я обещаю постараться не бить по морде каждого мужчину, который прикоснется к тебе во время фотосессии, или съемок рекламы, или чего угодно еще.

Услышав это обещание, Эва чуть не расплакалась. Она понимала, каких усилий это будет стоить такому неандертальцу и «механическому человеку», как он.

– Спасибо, – прошептала она.

Блэйк улыбнулся. Ему ужасно хотелось поцеловать ее. Хотелось прижать к стеклу кабины и показать, как сильно он ее любит. Но он знал, что сначала им нужно все обсудить.

– Но конечно, ты не можешь жить на лодке, так что я мог бы ее продать.

– Ни за что! – возразила Эва. – Оставь ее. У меня с ней…

Она пробежалась пальцами по его смокингу, чувствуя железные грудные мышцы под дорогой тканью.

– …связаны хорошие воспоминания.

Он наклонился, коснувшись губами ее шеи.

– Ты права. Лодку мы оставим.

Сердце Эвы запело, и она шагнула чуть ближе.

– Ты уверен, что тебе этого будет достаточно? – спросила она, чуть откинув голову.

Блэйк посмотрел в ее желто-зеленые глаза. Вся Темза простиралась за ее спиной. Здание парламента и Биг-Бен мерцали мягкими оранжевыми огнями. Великолепное зрелище. Но его интересовала только Эва. Женщина, которую он любил.

– Для начала. Дальше разберемся вместе. Придется. Поскольку без тебя мне плохо.

– Мне тоже, – согласилась Эва. Но потом она вспомнила свой разговор с Джоанной, и ей стало не по себе. – Джоанна сказала мне, что у тебя чувство вины из-за того, что ты выжил, в то время как Колин и многие другие погибли, – сказала она.

Как и всякий раз при упоминании Колина, Блэйк почувствовал удар под дых.

– Вот как?

Эва неотрывно смотрела ему в глаза. Ей нужно было, чтобы он понял ее.

– Я не стану делать вид, будто представляю, через что ты прошел, Блэйк. И не знаю, можно ли это исправить одной лишь любовью. Я знаю, что ты не разговорчив, но и не хочу, чтобы ты замыкался в себе. Я хочу знать все твои стороны. Даже те, которые ты сам хотел бы от меня скрыть. Наши отношения обречены, если я не буду знать твоих темных сторон. Или печальных сторон. Я не могу обещать, что пойму, как справляться с ними, но попытаться я хочу. Мне нужно твое обещание, что ты будешь говорить со мной. Что будешь откровенен во всем.