Эми Эндрюс - Драгоценная ночь

Он направился к двери, думая о длине ее ног.

«Не оглядывайся».

Блэйк сдерживал каждый свой мускул, чтобы не обернуться и не взглянуть на нее. Он не хотел запечатлевать в памяти то, как она смотрит на него сонными глазами, лежа на его кровати.

Утром Эву разбудил ее телефон, и сначала она не поняла, где находится. Который час? Какой день? Голова слегка кружилась, а глаза слипались. Мелодия ее телефона, звучавшая где-то в отдалении, не помогала ничуть. Ее мозг осознавал, что нужно взять трубку, но тело, похоже, не стремилось выполнять его команды.

Затем Блэйк вошел в комнату с обнаженным торсом, и воспоминания тут же обрушились на нее с новой силой. Выстрелы, полицейские, больница… «Маленькая Венеция». Небольшой корабль. Большая, большая кровать.

Его волосы были влажными, будто он только что принял душ. И еще у него росли волосы на груди. Не как у гориллы, а подобно тонкому темному мху. Она смотрела на его грудь по мере того, как он приближался к ней. В кругах, где она вращалась, мужчины были подтянутыми, каждый мускул на их телах выделялся, а каждый волос удален путем эпиляции. Блэйк, напротив, не походил на человека, когда-либо видевшего салон красоты изнутри.

– Полагаю, твой, – сказал он, подходя к ней и передавая ей телефон.

Эва взяла трубку здоровой рукой, но на звонок отвечать не спешила.

– Сколько времени? – спросила она.

– Время уходить. – Его голос был тихим и серьезным. – Я сделаю тебе кофе.

Он повернулся и направился к выходу, а она смотрела ему вслед.

После разговора с сержантом Биддлом Эва, доверившись собственному обонянию, пошла на дикий запах свежемолотых кофейных зерен. В спальне Блэйка не имелось такого простого предмета интерьера, как зеркало. И она собрала волосы в неаккуратный хвостик, надеясь, что Блэйк догадывался, что сразу после сна супермодели не выглядят как на обложках.

Напрасно она волновалась – он едва обратил внимание на ее появление и протянул ей чашку.

– Благодарю, – ответила она, обхватив чашку забинтованной рукой и глядя ему в спину, а он – в широкое окно над раковиной.

За окном бурлил поток лондонских машин. Она прислушивалась к этим звукам, предпочитая отдаленный гул абсолютной тишине, царившей на судне.

Взгляд ее упал на его широкие плечи. Почему на него совсем не действуют ее чары. Импотент? Строит из себя труднодоступного? Может, гей? Он упорно стоял к ней спиной, и Эве ничего не оставалось, кроме как оглядеться. Интерьер роскошный. Судно даже отдаленно не напоминало старый тарахтящий драндулет, на котором она плавала в школьные годы с семьей одного приятеля, и если память не подводила ее, то этот дом на воде был шире.

Все буквально кричало о высшем уровне. О наивысшем качестве. О деньгах.

Три ступеньки, по которым она ночью спустилась, взойдя на корабль, оканчивались в очень большом, широком салоне. Полы были устланы светлым деревом, отполированным до блеска. Стены же, напротив, до половины из темной доски, а выше – очень светлого, почти желтого оттенка.

Напротив нее, внутри стеклянного шкафа, находились широкий плоскоэкранный телевизор и прочая дорогая техника. С противоположной стороны из стены выступала старомодная круглая печь. Несомненно, печь обогревала зимой всю лодку.

Кухня галерейного типа, в отделке которой доминировали мрамор и хром. Большой холодильник, итальянская кофеварка. Вся техника источала гламурный блеск.

За столовой и гостиной находился еще один салон, поменьше. Темная кожаная софа. Кофейный столик, большой ноутбук и куча бумаг.

Справа от дивана – деревянный бар. Нижняя часть отведена десяти рядам для винных бутылок, и всего несколько ниш пустовало.

За этой стеной ванная комната, а за ней – его спальня. Что находилось за ней, она не знала. Судя по всему, задняя часть лодки, как ее там называют, корма.

Эва перевела взгляд обратно, на салон. Черная кожа, хром и мрамор сделали его похожим на сугубо мужскую обитель, вроде норы или пещеры.

Блэйк выполнил работу как истинный мастер. Его почерк угадывался во всем. Ближайший к ней кофейный столик был вырезан из толстой темной древесины. Это напомнило ей о столе в ее кухне. Она поставила на столик кружку и провела по нему ладонью. Превосходная работа. Удержаться и не притронуться к этому дереву она не могла.

Она подняла глаза на Блэйка, который все еще смотрел на машины за окном. Он явно не собирался заводить беседу.

– Прости. Ночью я почти не обратила внимания. Здесь все так прекрасно.