Хизер Сноу - Нежный враг

– Да, я люблю. И мне очень жаль, что все так получилось. Пожалуйста, прости меня и стань моей женой. Люби меня и позволь любить тебя.

Джеффри легонько потянул ее к себе, предоставляя возможность самой сделать выбор, и – о чудо! – она опустилась на колени с ним рядом.

– Я тоже люблю тебя, Джеффри.

Он со стоном привлек ее к себе, а она изо всех сил обхватила его за шею, прижавшись к груди.

Он бормотал ее имя, отстраняя, чтобы видеть глаза, но желание целовать ее, гладить волосы, плечи, спину оказалось сильнее.

От нее пахло яблоками и лимоном, кожа была чуть солоноватой от слез, и Джеффри буквально задыхался от счастья, надежд и любви. Ее язык раздвинул его губы, и ко всем прочим ощущением добавилось желание, но он постарался с ним справиться. После сегодняшних событий Лилиан измучена, а у них впереди еще целая жизнь.

– Дорогая, тебе нужен отдых.

Но его маленькая смелая экспериментаторша не дала ему развить мысль, закрыв рот поцелуем. Ее руки творили с ним чудеса.

– Это сейчас нужно мне намного больше, чем отдых, – сказала она, на секунду оторвавшись от его губ. – Я хочу заняться с тобой любовью, зная, что между нами больше нет лжи, тайн и недомолвок, – только желание.

– Только желание, – повторил Джеффри. Боже, вот о чем он мечтал.

И наконец дал себе волю.

– Интересно, – задыхаясь, сказал он, сражаясь с одеждой, – мы когда-нибудь займемся любовью в постели?

Ее хриплый смешок вызвал теплую волну, пробежавшую по телу, а прикосновение к фаллосу – целую череду волн, прилив, в котором можно было утонуть.

– Мне кажется, что кровать слишком традиционный предмет для твоей жены, любительницы экспериментов.

Ответом ей стал громкий стон Джеффри – в этот момент он скользнул в ее влажное тепло и стал двигаться, постепенно ускоряя темп.

Через некоторое время, когда к ним вернулась способность дышать и говорить, Джеффри заметил:

– Моя склонная к экспериментам жена еще не знает, сколько открытий ее ждет.

Лилиан наполнила его жизнь экспериментами, о которых можно только мечтать, а он сделает все возможное, чтобы наполнить ее жизнь любовью.

16 июня 1817 года

– Прекрасный день, не правда ли, дорогая? – Джеффри обнял жену за талию и принялся осторожно поглаживать живот, уже начавший едва заметно полнеть. Так он ласкал новую жизнь, растущую внутри.

Лилиан шутливо оттолкнула его и прошептала:

– Не надо, здесь слишком много народу.

Джеффри увидел, что она покраснела до самых корней своих роскошных темно-каштановых волос, которые в последнее время приобрели удивительный лучистый блеск – вероятно, из-за приближающегося желанного материнства. Или от счастья. Ему нравились оба варианта.

Он усмехнулся и убрал руку, чтобы не выдать их тайну: Лилиан собиралась объявить о своем интересном положении через несколько недель, после венчания Пенелопы.

Этим утром был наконец принят акт о занятости бедных – приобрел силу закона – и создана комиссия, члены которой имели право выдавать займы на три года тем, кто намерен создавать новые рабочие места.

А теперь они находились в окружении семьи. Лилиан и ее тетя принесли друг другу извинения и помирились. Что касается его матери, она присутствовала на свадьбе и, к его немалому удивлению, сегодня явилась их поздравить. Хоть он и не ожидал установления теплых отношений между ними, возможно, надежда на мир есть.

– Жаль, что их нет сейчас с нами, а то тоже порадовались бы, – вздохнула Лилиан, и Джеффри знал, что она говорит про их отцов.

Он оглядел собравшихся: студенты, ученые, филантропы и просто любопытные пришли взглянуть на корсет Клеопатры, о котором говорил весь город, после того как Лилиан надела его на свадьбу, а потом супруги Стратфорд подарили этот артефакт Британскому музею.

Пока директор музея произносил хвалебную речь, наполненную полуправдой об истории обнаружения артефакта, и благодарил за находку лорда Эдмунда Уэнтуорта и сэра Чарлза Клэрмонта, Джеффри искоса наблюдал за женой.

Он тоже мысленно благодарил их отцов. Если бы те когда-то не встретились, он бы не узнал Лилиан. Джеффри любовно чмокнул жену в макушку, прижал к себе и сказал:

– Отец гордился бы тобой.

– Твой бы тоже радовался, увидев, каким замечательным ты стал.

Джеффри улыбнулся, очень довольный жизнью и собой. Да, его отец был бы счастлив: сын наконец-то узнал, что такое любить и быть любимым.