Хизер Сноу - Нежный враг

– Давайте посмотрим, – вернул его к действительности голос Ливерпула.

Джеффри, конечно, хотелось увидеть, что в свертке, но еще больше хотелось поскорее покончить с этим, остаться с Лилиан наедине и узнать наконец, что ее беспокоит.

Лилиан подошла к столику, который Эйвлин и Джеффри поставили у камина, и положила сверток на середину. И только когда все собрались вокруг, она подняла на него глаза, и Джеффри кивнул.

Ее ловкие пальчики немного дрожали, но она уверенно разрезала веревку и развернула ткань. Оказалось, что сокровище завернуто еще и в кусок плотной кожи, но и от нее Лилиан тоже избавилась без труда.

Джеффри, затаив дыхание, подался вперед.

Лилиан подняла и медленно развернула… что? Слово «корсет» было слишком простым для такой красоты и великолепия. Может быть, облачение?

– Боже правый! – потрясенно выдохнул Веллингтон, явно ошеломленный, хотя повидал на своем веку немало диковин.

У остальных присутствующих, включая Джеффри, пропал дар речи. Все молча взирали на изумительное творение. Золотая цепь соединяла дюжину квадратных изумрудов, образуя ворот. Камни таинственно мерцали в свете камина. Целая россыпь мелких зеленых камней была соединена в широкий кушак, который опоясывал талию и соединялся с воротником золотой кольчугой. На груди и спине были закреплены самые крупные квадратные изумруды, которые только можно себе представить.

– Это могло принадлежать только царице, – пробормотал Ливерпул.

– Помню, отец рассказывал, что Клеопатра ценила изумруды больше всех других драгоценных камней. Она и положила начало моде на них во всем мире, – сказал Джеффри. – Наверное, эта вещь действительно принадлежала ей.

– Даже предположить не берусь, сколько это все стоит, – проговорил Эйвлин.

Джеффри тоже не мог представить стоимость такого великолепия, но зато теперь понимал, почему дядя так хотел его получить. Даже если не трогать крупные камни, после продажи остальных можно было безбедно жить до конца дней.

– Какова бы ни была цена, – тихо проговорила Лилиан, – эта вещь не стоит трех человеческих жизней.

Джеффри убрал сокровище в сейф: пусть дожидается там, пока Лилиан не решит, что с ним сделать. Девушка молча ходила взад-вперед по комнате. Остальные давно уехали, сославшись на неотложные дела, и Джеффри был этому только рад. Теперь же, оставшись с ней наедине, не знал, о чем говорить, что спросить, боялся лезть в душу.

Когда молчание стало невыносимым, он все же решился на логичный в данной ситуации и безопасный вопрос:

– Ты уже решила, как поступишь с корсетом?

Лилиан резко остановилась: похоже, звук его голоса испугал ее – и хмуро покосилась на сейф. У Джеффри появилось ощущение, что судьба сокровища – последнее, о чем она думает, а значит, ее состояние связано с ним. У него сжалось сердце.

– Я не могу его оставить.

Несмотря на протесты Лилиан, мужчины решили, что сокровище должно принадлежать ей. По сообщению Эйвлина, у Триста не имелось наследников, и Ливерпул предложил отдать корсет Лилиан, раз уж он был передан ее отцу, и только попросил девушку проявлять осмотрительность, если возникнут вопросы.

Джеффри попытался уговорить ее отправиться спать: утро вечера мудренее, – но знал, что это не в ее характере. Кроме того, понял, что от перспективы провести ночь, не ведая, что задумала Лилиан, его бросает в дрожь. Ведь он вполне может, проснувшись, обнаружить, что она снова исчезла.

– Думаю, ты можешь его продать. Уверен, твой отец был бы счастлив знать, что с помощью богатства обеспечил тебе уверенность и безопасность. – Джеффри отлично понимал, что говорит не то. Пора перестать бояться и обсудить наконец единственный вопрос, который был для него жизненно важным. – Хотя, конечно, у тебя не будет необходимости думать о собственной безопасности, когда станешь моей женой.

Лилиан опустила глаза, словно стыдилась чего-то, и у Джеффри упало сердце.

– Я не стану твоей женой.

И хотя Джеффри внутренне опасался, что услышит именно это, слова прозвучали как гром среди ясного неба.

– Понимаю: сегодняшние разоблачения стали для тебя шоком. – Он чувствовал, что всем его существом овладевает отчаяние: когда она едва не погибла у него на глазах, он понял, что не может без нее жить. – Но, Лилиан, я надеюсь, что пройдет время, и ты сможешь простить меня за горе, что причинил тебе мой родственник.

– При чем тут это? – поморщилась Лилиан. – Неужели ты думаешь, что я способна возложить на тебя вину твоего дяди?