Эбби Грин - Строптивая пленница

– Как ты можешь выносить общение с такими людьми?

Рокко застыл:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… как та женщина. Она была такой грубой. – Грейси вспыхнула. – И Хонора Винсроп тоже.

Рокко взял руки Грейси в свои:

– Хелена на самом деле не такая уж плохая. Ее манеры – это работа на публику. Она одна из немногих, кто действительно помог мне, когда я приехал в Нью-Йорк, будучи зеленым новичком.

Грейси нахмурилась. Она не могла представить, что Рокко мог когда-то быть неопытным.

Рокко скользнул по ней взглядом:

– Ты ей понравилась. Она сказала, у тебя есть характер.

Грейси неуверенно улыбнулась:

– Ну ладно… возможно, я была не права по поводу ее. Но я не ошиблась относительно Хоноры.

Лицо Рокко стало серьезным.

– Не ошиблась. Она отъявленная негодяйка.

Грейси в изумлении посмотрела на него:

– А как же тогда ты собирался жениться на ней?

Рокко долгое время ничего не отвечал. Как объяснить Грейси, что он никогда не намеревался руководствоваться романтическими соображениями, выбирая себе жену? Наконец он сделал широкий жест рукой:

– Для этого. Ты должен быть принят в этот мир, чтобы быть действительно успешным, и единственный путь, позволяющий достичь этого для кого-то вроде меня, – это брак с нужным человеком.

Грейси в удивлении замерла:

– Что ты имеешь в виду – для кого-то вроде тебя? Разве ты не из того же мира? – Она вгляделась в его лицо.

Спустя некоторое время он покачал головой и указал рукой на мостовую далеко внизу. Его голос был жестким:

– Как и ты.

Многое в поведении Рокко стало проясняться.

– Ты имеешь в виду, что вырос…

Он взглянул на нее, его глаза блестели в полутьме.

– На улице. Борясь за выживание во враждебном окружении. Это именно то, что я имею в виду. – Рокко отвел глаза и выругался по-итальянски.

Грейси никогда еще не слышала, чтобы он говорил на родном языке.

Спустя некоторое время Рокко произнес:

– Я не должен был говорить об этом.

Он уставился в темноту, словно силясь что-то разглядеть в ней, а затем начал говорить низким, отстраненным голосом. Он рассказал Грейси о том, как родился и вырос в трущобах в одном из беднейших городов Италии. Он рассказал ей о своей матери, которая была элитной проституткой, и как вышло, что его отцом оказался один из богатейших людей в городе.

– Моя мать все до последнего чентезимо тратила на наркотики. Она задумала родить меня и использовать как инструмент давления на отца. У нее даже хватило ума, чтобы заранее запастись материалом для теста ДНК, и как только я родился, у нее появилось подтверждение отцовства. Однако мой отец не хотел ничего об этом знать. У него были две дочери, и он не хотел, чтобы приблудный сын от проститутки из трущоб угрожал его репутации. – Руки Рокко сжались в кулаки. – Ты не можешь даже отдаленно представить себе, что это был за мир. Постоянный шум, драки, убийства, наркотическое безумие. Весь день, всю ночь. – Его губы сжались в тонкую линию. – Мы не звонили в полицию. Они никогда не приезжали. Они были коррумпированными, как и все вокруг. Для нас не существовало никаких социальных гарантий. Моя мать все время меняла любовников. Я жил в условиях постоянной драмы, неуверенности и опасности.

Грейси била крупная дрожь. Еле выговаривая слова, она произнесла:

– Что случилось с твоей матерью?

Рокко замер. Затем глухо произнес:

– Когда мне было семнадцать, я нашел ее мертвой, с иглой, торчащей из ноги.

Грейси накрыла его руку своей:

– О, Рокко…

Он стряхнул ее руку и обжег ее злобным взглядом:

– Я рассказываю тебе это не для того, чтобы вызвать жалость. Мне она не нужна. И никогда не была нужна. Мать не любила меня. Она любила дозы и богатеньких покровителей.

Грейси проглотила ком, стоявший в горле:

– Мне очень жаль.

Рокко отвел глаза:

– Однажды я столкнулся лицом к лицу со своим отцом – у ворот его дома. Я знал, где он живет. Моя мать много раз рассказывала мне об этом. Это было сразу после того, как она умерла. Когда я столкнулся с ним, он плюнул в меня, толкнул на землю и переступил через меня. Две мои сестры были с ним. Они даже не посмотрели в мою сторону, несмотря на то что слышали, как я назвал его отцом. Я видел, как они сели в автомобиль с шофером. Мой отец, видимо, переговорил с одним из своих людей. Как только автомобиль уехал, меня затащили в соседний переулок и избили так, что я оказался в больнице. Это было весьма доходчиво. Я покинул Италию и поклялся, что взгляну в глаза отца лишь тогда, когда отвоюю свое место в его мире.