Джессика Гилмор: Попроси меня остаться

– Не глупи, вечер только начинается, – возмутилась Флисс.

Лори задумчиво огляделась. Многие посетители уже расходились, музыканты паковали свои инструменты, а смутно знакомые люди на прощание хлопали Джонаса по спине, говоря что-то про нянь, детей и работу. С каких это пор местные завсегдатаи успели обзавестись детьми и стабильной офисной работой? Когда отчаянные серферы стали взрослыми отцами семейств, любящими мужьями и надежными работниками?

В такие ночи Джонас всегда как бы переносился в прошлое, но, стоило музыке утихнуть, наваждение сразу же рассеивалось.

– Ну а теперь начинается самое интересное, – объявила Флисс, ставя перед Лори ярко-голубой коктейль. – Сцена полностью в нашем распоряжении. С чего начнем?

Лори судорожно сглотнула и торопливо отпила из бокала.

– Ты лучше одна иди. Я почти не пою.

– Ну вот еще! Ты всегда отлично пела.

– Это было так давно… Честно, Флисс, я лучше не буду.

– Но…

– А я думал, все адвокаты поют, – вмешался Джонас, и Лори бросила на него благодарный взгляд.

Флисс явно не собиралась сдаваться, но может, ей еще удастся отговориться?

– Неужели у вас в офисе не было караоке?

– Не было. Я же не с Элли Макбил [1]работаю, – улыбнулась Лори. – И я уже давно не пою нигде, кроме душа. Так что я действительно предпочла бы послушать других.

– Слышишь? – Джонас повернулся к Флисс. – Именинница свое слово сказала.

– Слышу, но вот именно потому, что она именинница, ей и не стоит сидеть тут в одиночестве. – Флисс снова повернулась к Лори: – Ну, пойдем, ну пожалуйста! Можешь просто тихонько подпевать. Настоящее веселье только начинается! Больше никаких экспериментирующих школьников и псевдорокеров. Слава богу, мы всех ограничиваем пятнадцатью минутами, иначе тот парень наверняка бы до сих пор исполнял нечто в духе «Пинк Флойда». А теперь сцена полностью в нашем распоряжении, и мы можем вволю повеселиться.

Лори задумалась. Как же давно все это было… И как же старательно она пыталась все это забыть, потому что в выбранном ею мире не было места для вечеринок, гитарных посиделок и сет-листов. Да и сможет ли она сейчас хоть что-нибудь вспомнить?

А ведь когда-то они отлично дополняли друг друга. Богатый, насыщенный голос Флисс, который подруга усердно развивала, мечтая об Уэст-Энде, и ее собственный, мягкий и нежный. И разумеется, рядом с ними всегда был решительный Джонас, слепо следуя за которым Лори порой настолько погружалась в музыку, что забывала обо всем на свете.

При одной мысли, что она снова может окунуться в этот привычный мир, Лори стало страшно. Но вместе со страхом пришло и сладкое томление. Может, в этот вечер воспоминаний и ностальгии действительно получится с головой окунуться в прошлое?

Но что думает обо всем этом Джонас? Чего он хочет? Чтобы она ушла? Или осталась? Или ему вообще все равно?

Что ж, видимо, последнее. И она сама в этом виновата.

Еще раз пригубив коктейль, Лори вдруг поняла, что в бокале уже почти ничего не осталось. О чем она вообще сейчас думает? Она должна была бы переживать из-за Хьюго, оплакивать их столь резко и болезненно оборвавшиеся отношения… Почему же вместо этого она старательно смакует юношеские ошибки? Раз уж она собралась жить здесь ближайшие месяцы, да не просто жить, а еще и работать, ни в коем случае нельзя ворошить прошлое.

– Ладно. – Отставив опустевший бокал, Лори потянулась за следующим. – Но с меня только бэк-вокал.

Лори сидела на дальней стороне сцены. Распущенные волосы полностью скрывали ее лицо, не давая разглядеть его выражение. Не то чтобы Джонаса к ней тянуло… Даже после всех этих лет он слишком хорошо ее знал, чтобы вновь попасться на ту же удочку, но сейчас она казалась такой потерянной, такой уязвимой, что он просто не мог не…

Он же всегда любил темноволосых ранимых красавиц с огромными глазами. Правда, ему никогда с ними не везло.

И он уже давно смирился с судьбой, предварительно набив себе немало шишек, но разве можно мыслить разумно такими волшебными вечерами, когда вокруг тебя стройными рядами выстраиваются образы из прошлого и кажется, что стоит только обернуться – и ты вновь увидишь деревянные стены лодочного сарая, неотесанный пол и разномастные столики?

Резкая боль в пальцах вернула Джонаса к реальности, наглядно доказывая, что ему уже не девятнадцать, а все тридцать два. До старости еще, конечно, далеко, но для того, чтобы после тяжелого рабочего дня еще и всю ночь проиграть на гитаре, многовато.