Мишель Смарт - Слаще меда

– Ты? Справедливый?! Любое соглашение было бы заключено на твоих условиях! И свелось бы к одному: мне надо вернуться на Сицилию.

– Если ты так считаешь, на здоровье. Поскольку ты не выбрала этот вариант, то никогда не узнаешь, каков мог быть результат.

Лука не собирался доставлять удовольствие Грейс, признав, что она права, хотя и по иным причинам. Ему казалось, что, останься он на пять минут с ней наедине, она сама попросится на Сицилию.

Глупые фантазии!

Лука повернулся к двери, собираясь выпроводить жену из комнаты. С него хватит.

Однако Грейс уловила в его словах слабый проблеск надежды.

– Позволь мне уехать с Лили! – воскликнула она. – Если ты не собирался увозить меня из Англии, к чему все это?

Лука только сегодня утром узнал, что стал отцом. Потрясение могло толкнуть его на неразумные поступки. Грейс это понимала. Она тоже была потрясена десять месяцев назад, увидев изувеченного беднягу и страх на его лице, когда он узнал ее. Вспоминая эту встречу, а потом жестокую ссору с Лукой, Грейс до сих пор содрогалась. Это стало последней каплей. На обратном пути из магазина она молчала. Когда Грейс вошла в спальню, которую делила с любимым мужчиной, мозг отказывался служить ей. Она смотрела на купидонов и влюбленных на стенах и ничего не чувствовала. Ее словно выжали, как лимон.

Человек, за которого она вышла замуж исполненная надежд, поглощенная любовью, оказался преступником. Опасным преступником. Одно неясно: являлся ли он бандитом до их знакомства или стал таковым позднее. Впрочем, это уже не имело значения…

– Ничего хорошего это Лили не принесет, – решительно продолжила Грейс. – Только представь, как плохо ей будет с родителями, которые ненавидят друг друга. Она это почувствует. Дети – как губка – впитывают все эмоции.

– Лили не будет страдать, потому что я этого не допущу, – огрызнулся Лука. – И если ты хочешь остаться с ней, тоже этого не допустишь. Как только я увижу, что ты стараешься настроить ее против меня, ты немедленно уйдешь. А теперь извини. У меня был трудный день, и я собираюсь принять душ. Тебе постелили в Голубой комнате.

Он распахнул дверь. Грейс заметила, как он болезненно сморщился, и в желудке ее снова появилось тошнотворное ощущение. Она медленно вышла и вздрогнула от неожиданности, когда дверь с грохотом захлопнулась за ее спиной.

Оказавшись в одиночестве в своей комнате, молодая женщина задрожала. Грейс села на кровать, прижимая к груди сумку с вещами Лили, и попыталась привести в порядок мысли.

В Голубой комнате ничего не изменилось. Голубые стены, голубые шторы, голубая мебель… В примыкающей к ней ванной тоже все было голубое. Это была единственная комната в их апартаментах, до которой у Грейс не дошли руки. Она не любила эту комнату и специально оставила ее напоследок, так как знала: эта работа принесет самое большое удовлетворение.

Расстегнув молнию на сумке, Грейс достала свой несчастный мобильник. Если и было что-то хорошее в заточении, так это возможность общения с мамой и Карой. Она впервые за десять месяцев поговорит с ними. Ради безопасности она скрывала от них, где прячется вместе с Лили.

Мама Грейс – Билли Холден – тоже была художницей, вернее, скульптором, но ее мало волновали житейские реалии. Грейс невесело посмеивалась, считая, что унаследовала эту черту.

Она вспомнила, как позвонила маме из аэропорта. Как и следовало ожидать, ситуация нисколько не взволновала Билли. Она просто вздохнула с облегчением, узнав, что дочь ее жива-здорова. Даже когда Грейс предупредила, что, возможно, долго не сможет позвонить, Билли бодро отозвалась: «Ничего страшного, дорогая моя. Не сомневаюсь, что ты можешь о себе позаботиться». Судя по всему, ситуация, в которой оказалась ее дочь, представлялась Билли увлекательным приключением.

Детство Грейс не было похоже на детство других детей. Мама относилась к ней скорее как к подружке. В их доме не было четкого расписания. Редко выдавался день, когда Билли что-то готовила. Зато не было придирок и нотаций, выпавших на долю всех подруг Грейс. Мать поощряла ее знакомство с разными сторонами жизни и предоставляла ей неограниченную свободу. Папа был человеком такого же склада и ничуть не меньшим мечтателем. Но если Билли направляла всю энергию в творчество, Грэхем тратил свои силы на гуманитарные проекты в развивающихся странах, где пропадал месяцами, а то и годами.

Впрочем, Грейс никогда не сомневалась в любви родителей к ней. Просто эта любовь была не такой, какую питали другие родители к своим детям.