Елена Сазанович: Солдаты последней войны

– Котик, милый Котик, я все понимаю. Но ты взрослый мальчик, ты должен тоже понять. Хотя бы попытаться.

– Ты… Ты просто не хочешь! Да?! Ведь да?! – вновь заплакал мальчик.

– Вот видишь. Ты мне уже не веришь. Но я совершенно искренне говорю, что хочу этого больше всего на свете.

– Тогда… Тогда – все, все реально!

– У тебя есть отец, Котик. Вот что реально. Сильный, молодой, обеспеченный отец. Который, я знаю, тебя очень любит.

– А я знаю другое. Он сам выбрал другую страну и другую женщину. Никто его не заставлял! А я… Я хочу жить здесь. И мама так хотела… Но ее нет, а ты есть!.. Я же знаю, ты очень любил маму. И она тебя. Я знаю, она бы этого хотела!.. А туда я не вернусь – лучше уж в детдом… Я тоже… Тоже люблю папу, но там, с той женщиной, я жить не хочу! И не буду!

– А он… Павел знает, что ты у меня?

Мальчик кивнул в ответ.

– Он согласился. Конечно, на время. Он с тебе будет звонить. И, конечно, Кира, все зависит от тебя. Если ты и вправду хочешь. Ведь правда – хочешь?

– Правда. Я очень хочу, чтобы ты жил у меня. А теперь постарайся заснуть, я не буду выключать свет.

Мальчик сжал мою руку.

– Когда ты рядом… Мне кажется, и мама рядом, – мальчик закрыл глаза. Он совсем обессилел.

– Она рядом. Я верю, Котик. И ты верь. Она рядом. Люди просто так не исчезают. Никакая смерть не способна уничтожить людей. Ты верь, Котик…

Я вышел на кухню. Налил Шарику молока. Закурил… Да, родная кровь – не обязательно родная. Это гораздо больше. И мы любим кого-то не всегда из-за его родной нам крови. Любовь – большое чудо. Она возникает ниоткуда и уходит в никуда. Но иногда она навечно поселяется в твоем пространстве. Занимает все твое время. Погружается в твои вещи. И замирает в воздухе… Где ты, Майя? Я не знаю, где ты. Но верю, что твоя любовь навсегда поселилась в моем доме. И привела сюда твоего сына. Спасибо, Майя. Пусть ты оставила меня, но помоги, пожалуйста, помоги! Сделай так, чтобы твоя любовь никогда не покинула этот дом…

На следующее утро я позвонил Ледогорову. Мы договорились, что Котик останется у меня на месяц. Сейчас Павел улетает в Америку, потом вернется и серьезно обсудит этот вопрос.

– Если ты и впрямь его любишь, – сухо заметил я. – Чем-то нужно жертвовать. У тебя есть выход – остаться здесь. На меньшее он не согласен.

– А если такого выхода нет? – отрезал Павел. – А если я уже здесь не могу остаться? А если останусь, то мальчишка действительно уж навсегда лишится отца?

– Значит, крысы все-таки бегут с корабля, прихватив несколько ломтиков сыра? – не сдержался я, чтобы не съязвить.

– Конечно. Тем более, если учесть, что это – корабль дураков. Как и страна. Уж лучше я буду крысой.

– Случается, корабли тоже тонут в океане… Но хорошего же ты мнения о стране, в которой хочет жить твой сын.

– Заметь, Кирилл, одураченный сын. Пустыми идеями, никчемной любовью к несуществующему. К тому, что нельзя даже пощупать, потрогать, попробовать на вкус. А ведь что иное ему здесь могут предложить?!

– Поверь многое, а ты же только-только деньги.

– Пусть так. Но кто гарантирует, что все это твое сделает его счастливым? А не наоборот.

– Такого никто гарантировать не может. Даже твой некогда процветающий банк, – неудачно пошутил я. – Впрочем, спустя некоторое время он сам ответит.

– Главное, чтобы не было слишком поздно. Ну, да ладно, поговорим, когда вернусь. Может, за этот месяц Котик все поймет. Мальчик привык к бассейну по утрам и стопроцентным натуральным сокам, сделанным гувернанткой, обедам и ужинам в шикарных ресторанах, теннисным занятиям и так далее. Привычка, знаешь ли, вторая натура…

– Кстати, еще есть привычка любить свой дом, свою мать, музыку, живопись, просто хороших людей. Свою Родину, наконец.

– А ты счастливый человек, Кирилл, – Павел неожиданно расхохотался. – За твои привычки не нужно платить наличными.

– Зато благодаря им можно спокойно спать по ночам, не вздрагивая при каждом подъезжающем автомобиле. Каждый раз ожидая «черного воронка», – зло ответил я Ледогорову.

– Это случится очень не скоро, оптимист чертов, – мне показалось, Павел три раза сплюнул.

– Как знать… Далекое очень близко. Особенно, когда понимаешь, что время – всего лишь относительная бесконечность.

– Ты – философ, я знаю. Но ни ты, ни я бесконечно жить не будем – ни относительно, ни абсолютно. И я доволен тем, что имею. А вот ты – вряд ли.

– Сегодня, Павел, время бежит гораздо быстрее. Вровень с «черным воронком».