Мария Кострова: Незаурядная Маша Иванова

Олеся знает Машу со школы, поэтому знает и то, что подобные приступы гундежа и самоедства у подруги случаются еще с выпускного класса. Главное – продержаться первые пять часов. Потом уныние и безысходность сходят на нет, чтобы вновь начать мучить девушку месяца через два, в основном после очередной «проверки». «Хотя в последнее время что-то они все чаще и чаще стали являться», – думает Олеська.

– Умница… Красавица… А почему тогда я одна? Все время одна? – Машкин тон делается воинственным. Она приподнимается на локте, грозно смотрит на Олеську и, издав протяжное и хлипкое «аааааа», снова валится на ковер.

– Маш, ты же знаешь в чем причина, – Олеся садится рядом с подругой, держа в каждой руке по бокалу шампанского.

– Конечно знаю! В этом дурацком даре, который никому не приносит пользу!

– Ну… кому-то приносит.

– Да, кому-то! Но не мне! Я так устала!

– Я понимаю. Но дело не в нем.

– Нет? – Маша садится, устремив на Олеську взгляд, полный надежды и сомнения. Подруга пользуется затишьем и вкладывает в Машину руку бокал.

– Нет! Дело в тебе!

У Машки прям даже дыхание перехватывает от такой подружкиной несолидарности.

– Да, да, – не унимается Олеська. – Ты вот сегодня сколько телефонов от разных мужчин собрала?

– Штук тринадцать, – буднично отвечает подруга.

– А по скольким позвонила?

Машка молчит.

– Вот-вот! Как ты встретишь своего единственного, если даже встречаться ни с кем не хочешь?

– Я хочу! Но боюсь… – выдыхает Машка. – Вот влюблюсь я, а потом что? Придется не целовать его до старости? Или вообще до смерти?

– Хм…, – Олеська ненадолго задумывается. – Это, конечно, проблема. Но вдруг она решаема? Может, ты еще не все знаешь про свою ситуацию. Или у тебя есть какой-нибудь лимит поцелуев. А потом – бац! – он закончится, и твой поцелуй уже больше не разрушит никаких отношений, а?

– Ну, может быть…

– Может быть, – гнусаво передразнивает Олеся. – Первым делом перестань кукситься.

– Блин! – злится Машка. – Я не куксюсь! Я просто хочу все исправить и зажить, наконец-то нормально.

– Ты и так живешь нормально, – вставляет Олеся.

– А я хочу – хорошо! Отлично! Припеваючи! Зашибенско! Зыкинско! Ништяково! Умопомрачительно!

– Остановись, хватит! Словарь синонимов на ножках! Ты вот попробуй для начала встретить того самого – и тогда уже будешь решать проблему с поцелуем, если она вообще возникнет. Ты ж заранее начинаешь отмахиваться и говорить, что ничего не сработает. А ты попробуй!

– И попробую, – Машка решительно встает и пересаживается в кресло.

– Отлично, – Олеська следует ее примеру.

– Где будем искать? И когда?

– Да хоть бы завтра! О! На встрече выпускников у Арбузова на квартире.

– У Арбузова? Ты с ума сошла? Ты что, не помнишь, с кого все это началось?

– Маш, так может это и к лучшему? – вдруг осеняет Олеську. – Начнем с истоков! Глядишь, и правда до причины докопаемся, и все наладим, а?

Машка отрицательно машет головой.

– Машунь, ну ты же сильная женщина! Ты же посмотришь страхам в лицо, улыбнешься своим неудачам, похохочешь над своими ошибками, ведь так?

– Ну, допустим, – сдается подруга.

– Значит, идем завтра к Арбузову?

– Значит идем, – обреченно выдыхает Машка.

– Вот и зашибенско! Или как ты там говорила? Зыкинско!

– Умопомрачительно, – Маша протягивает бокал шампанского и звонко чокается с Олеськой.

– Эта стерва Курочкина одета так же, как я! – глаза Олеси сверкают отнюдь не добро.

– Олесь, ну зачем ты преувеличиваешь? У нее не такое же платье, а просто тоже красное. Это разные вещи! – Маша обосновалась на кухне квартиры семьи Арбузовых и пытается найти что-нибудь, чем можно открыть пакет персикового сока.

– Красное платье, коричневый пояс, коричневые ботильоны и длинная золотая цепочка! Не слишком ли много совпадений? – Олеся выхватывает пакет из рук подруги и пытается открыть его зубами.

– Олесь, ну просто это сейчас модно. Ты же знаешь, мода – она, как зевота: кто-то один зевнет, и тут же зевать начинают все окружающие!

Как бы в подтверждение своих слов Машка сладко зевает. Олеся делает то же самое через секунду.

– Вот видишь, – сквозь зевоту тянет Машка и снова зевает.

– Что делаете? – в кухню вваливается хозяин квартиры. Еще полчаса назад, только войдя в прихожую, Маша его реально не узнала – Арбузов стал как-никак на десять лет старше. Но теперь, приглядевшись, она думает, что все-таки в нем очень много общего с прежним Валькой: такое же высокое, худое, долговязое тело и длинные непонятного цвета волосы. «Пожалуй, русые», – сразу шепнула Машка подруге в прихожей. «Я бы сказала, ближе к каштановым», – прошептала та в ответ.