Галия Мавлютова - Моя еврейская бабушка (сборник)

Сколько на свете существует мебели? Много. Мебели на планете гораздо больше, чем людей, способных ее не только купить, но и достойно эксплуатировать. Всякий день на мебельных фабриках тачают и стучат, грохочут и прибивают, приклеивают и ошкуривают. Во все стороны разлетается древесная стружка, мелкая труха, опилки. Сладко пахнет клеем и деревом. Вкусно! Готовая мебель гордо высится на переднем плане, готовясь в дальний путь. Столы, стулья и диваны еще не знают, где они будут жить, кто на них усядется, облокотится и уляжется. Место жительства и регистрации мебели пока неизвестно. Сначала изготовленные предметы повезут на склады, затем отправят в магазины, представят на ярмарках. Покупатель долго будет щупать, трогать и гладить бока и шпон, фанеру и настоящее дерево, выбирая по себе и под себя удобную и комфортную мебель. А мебель прихорашивается, подчепуривается, собираясь предстать перед будущим хозяином во всей красе. «Выбери меня, выбери меня, выбери меня». Любой предмет обихода хочет заполучить себе доброго господина, чистоплотного, аккуратного, хозяйственного, ведь только с подобным субъектом можно прямиком попасть в двадцать второй век, чтобы стать музейным раритетом. На этом диване спала Жорж Санд. В этом кресле сидел Поль Элюар. За этим столом писал «Идиота» Федор Михайлович Достоевский. Каждая деревянная поделка мечтает о далеком будущем, хочет, чтобы на нем сидели и лежали только великие люди, смелые, храбрые, бесстрашные. Герои и мечтатели, тихони и гении.

Мне сразу понравился именно он. Это была любовь с первого взгляда. Увидела его в магазине на улице Пестеля. Тогда с мебелью было туго. Впрочем, тогда со всем было не только туго, но и худо. С хлебом, мясом, стиральным порошком и, естественно, с мебелью. Магазины пустовали. И вдруг на подиуме стоит диван, такой красавец, стройный, пропорциональный, стильный. Я почти обезумела. Представила красавца в своей квартире: вот он стоит, достойный и солидный, на самом видном месте, будто приглашает к себе в гости, дескать, усаживайтесь, хотите – ложитесь, отдыхайте, и пусть весь мир подождет. Уютный и домашний. Собственный. Родной.

С горящими глазами, возбужденная азартом, я обежала всех знакомых на предмет сбора денег в пользу развития мебельного производства. И никто не отказал. Деньги мне дали, но частями. Беготни было много. Затем была долгая история с доставкой и погрузкой, но все обошлось благополучно. В двенадцать ночи диван прибыл на место дислокации. И сразу стал родным и близким. На нем прекрасно спалось. Чудесно отдыхалось. Но это еще не все… Он не был просто спальным местом, диван сделал из меня писателя. До него я и не помышляла о сочинительстве. Жила себе и жила. Лавры Ельфриды Елинек меня не волновали. Диван вдохновил меня. На нем зарождались новые сюжеты, слагались стихи, сочинялись рассказы. Предмет обихода располагал к творчеству. На нем можно было предаваться красивому страданию. Пребывать в нирване. Медитировать. И это было прекрасно. Мои книги благополучно издавались, гонорары поступали на счет в банке с исключительным педантизмом.

И вот родился новый сюжет. Естественно, на нем, на диване. Нужно сделать ремонт и поменять обстановку. В сущности, ничего экстремального, ремонт в квартире – признак благополучия и процветания. Значит, дела у конкретного человека и целиком в стране идут отлично. Если люди делают ремонт, покупают мебель, избавляясь от старой рухляди, значит, страна спешит в будущее, у страны есть товарооборот, отсутствует инфляция, растет уровень ВВП.

Когда наступил исторический момент публичного показа писательского благополучия, я выяснила, что мебелью, вполне доступной по ценам и добротной по качеству завалены все магазины. В старой мебели никто не нуждается. Даже на дачу покупают новую, а мне нужно было избавиться от своего, хотелось чего-то нового. С превеликим трудом я нашла покупателя на мой эксклюзивный диван. Покупатель расположился во дворе нашего дома в бывшей дворницкой. Он долго слушал мои удивительные рассказы об уникальном диване, все время смотрел куда-то вбок, угрюмо и свирепо молчал, тяжело, с присвистом дышал, затем приподнял грузное туловище и взмахнул рукой: дескать, пошли отсюда, я на все согласен. И даже отдал мне деньги. Целых полторы тысячи рублей. На выходе брезгливо сунул скомканные бумажки в мою руку. Позже ко мне домой пришли его приятели, такие же грузные и молчаливые и, взвалив диван на плечи, уволокли мое сокровище в дворницкую. Я тихо всплакнула, прощаясь, но быстро успокоилась. Впереди уже брезжила новая жизнь, и не какая-нибудь, а в модном хайтеке, с прозрачными шторами и жидкокристаллическим телевизором. Совсем как в модном журнале. Пустая комната и огромный экран. Не квартира, окно в большой мир.