Павел Козлофф - Кавалер умученных Жизелей (сборник)

Наина поднялась: «Я на минутку»,
И скрылась где-то в омутах кафе.

– Зачем ты пригласил зануду эту, —
Наталья тут же стала верещать,
– Я толком-то и знать её не знаю.
Лишь то, что рядом с нами ихний дом.
Они нам этой ночью и звонили. —

– Тем более должны поговорить.
Тебя, ей богу, вовсе не убудет,
А в ней заметен явный интерес.
И вовсе не зануда, тоже скажешь.
Я вижу в ней глубокий острый ум. —

– Поэтому слюною весь исходишь.
При мне бы хоть других не раздевал. —

– Мне кажется, тебя не обделили, —
Роман прикрыл глаза, как отдыхал.
Наталья испугалась – будет ссора.
А вышло так, как будто ничего.
«Ведь я его практически не знаю.
Но так хочу – не ровен час спугнуть».
И внутренне решила – будь что будет.

«Зануда» уже двигалась по залу.
Продумано – явилась, не спеша,
И выплыла заливом барной стойки,
Размножив лик в витринах берегов.

Наталья мельком глянула на Рому,
Он выход, несомненно, оценил.

– Простите, но я тоже вас покину.
Наину встретив, так сказал Роман,
И будто в три прыжка исчез из зала.

– А кто, скажи мне, Рома у тебя? —
Наина обронила равнодушно.

– Его все называют Абрамович,
Но только он просил не говорить. —

– Какой-такой? Какой-нибудь племянник? —

– Не знаю я. Спросите у него. —
– А что ты ночью так, скажи, звучала? —

При взгляде на сидящую Наталью,
Наине вдруг внезапно в ум пришло,
Сравненье с тёмной панночкой из «Вия»,
Которую взнуздал тот хлопчик Брут.
Простоволосая, с кругами под глазами,
На голом теле легкий сарафан,
Она ждала, когда придет избранник.

– Откуда знать, что быть такое может. —
Наталья вслух озвучивала мысль.
Но тут же осеклась: – Вы извините.
Безумие – распахивать окно.
У нас везде стоят стеклопакеты. —

– Что, чувства так твои разбушевались? —

– Он был неистов, как Виссарион,
Который из истории известен. —

– Какой ещё такой Виссарион?
Откуда вдруг такой герой – любовник? —
Наине вспомнился из школьных лет Белинский.

Наталья вышла, только Рома сел за стол.
Наине бросилось в глаза, как парень жилист,
И мощь покрытых рыжим пухом рук.

– Роман, ведь я могу так обращаться?
Скажите, вы живете тут у нас? —

Они впервые встретились глазами,
И оба твердо выдержали взгляд.

– Сегодня – здесь, а завтра – где я нужен.
Но свой себе ещё не создал дом. —

– Едва ли я могу задать вопросы,
Но что-нибудь хочу узнать про вас. —

– Я – бездарь. По призванию – коллектор.
А есть желанье – мы поговорим. —

Но лишь вернулась томная Наталья,
Наина заспешила уходить.

– Наташа, ты зашла бы по-соседски.
Как выберетесь, ты и кавалер. —

– Не знаю я. Вот разве по-простому?
Но хлопотно – у вас семья, и муж. —

– Глеб в Ригу уезжает послезавтра.
Подумайте. Не станем назначать. —

И двинулась, как будто на прогулке.
Та парочка смотрела ей во след,
И Рома теребил свой подбородок.

Что вслед они смотрели – не случайно.
Бывало, на неё смотрел весь свет,
Когда плела сквозь подиум походку.
Во всех глазах читалось: «Хороша!!!»
И Глеб тогда решил: «Моею будет».
А он своих решений не менял.

Наина, как вернулась из кафе,
К компьютеру прошла, как рьяный блогер.
Ей нравилось, что думала – писать.
На этот раз пошли воспоминанья.

«Наина девочкой приехала в Москву,
Как только в школе выдали дипломы.
В буквальном смысле, этот документ
Был пропуском на полную свободу.

Она держала парочку подруг,
Компанию для поступления в ВУЗЫ.
Но это было нужно для родных,
Считалось, что учиться будут вместе.
Отец её не вышел провожать,
А мать, пустив слезу, перекрестила.

В столице поступила в РУДН,
На факультет гуманитарно-социальный.
Не с тем, чтобы впоследствии ей стать
Ученым по истории России.
А просто, по велению души.

Ей нравились серьёзные названья
Того, что предстояло изучать.
Чтоб бросить мимоходом в разговоре:
«Я знаю Русь дорюриковских лет».