Павел Козлофф - Кавалер умученных Жизелей (сборник)

Её пленила царственность Наины.
Им нравилось болтать по телефону,
Выкраивая в день хотя бы час,
Не с тем, чтоб осуждать всех и порочить —
Они делились взглядами на жизнь,
Как это ни звучит высокопарно.

А год назад пошли такие слухи,
Что, мол, Аркадий бедный умирает,
Врачи диагностировали рак.
И, правда, если кто-то мельком видел,
Все сказывали: «безнадёжно плох.
И высох, как больной анорексией».

Тут Ольга повезла его в Израиль,
В Швейцарию лечиться повезла.

Оттуда он явился в лучшем виде,
Хоть был, как при болезни, очень худ.
Из глаз совсем исчезла обреченность,
Готовился приняться за дела.
А Ольга, видит Бог, была здорова.

Что дернуло их ехать на Бали?
Да просто за компанию с друзьями.
Аркадий был не в тягость никому,
А Ольга от всего оберегала.
На следующий день обратный рейс.
И Ольга умерла вчера на пляже.

Впоследствии, на вскрытии в Москве,
Сказали, что не выдержало сердце.
Хотя и непонятно – почему.

Скорбящий муж держался молодцом.
Застыл у гроба в самом изголовье,
С подруги не спуская верных глаз.
И, может быть, и слышал он слова:
«Аркадия спасла, себя сгубила».

Но, как к тому отнесся – неизвестно.
Поскольку он ни с кем не говорил.

На похороны съехался весь свет.
Не горе всех тогда объединило:
Стремительность внезапного ухода
Особенно всех сильно потрясла.
И многие такую кальку смерти
Невольно примеряли на себя.

«Не время было Ольге умирать»,
Наина загрустила о подруге.
«Ты видел, и Васильев тоже там».
«Так он как раз с Аркадием возился.
И как же Ведунову дальше жить»?

Но вычислить развитие сюжета
Не стоило особого труда.
Недуг дремал, но с горем обострился.
О химии – какая может речь?
А, значит, и Израиль бесполезен.
В Швейцарии один известный врач,
Уверенно лечил богатых русских.
Немало к нему ездило людей.
И дамы часто хором говорили:
«Волшебный, дорогой Артём Семёныч».

Кудесники, увы, не могут всё.
Но, право же, не с горьким сожаленьем
Окончил жизнь Аркадий Ведунов.
В последний час на Родину приехал.
Возможно, чтобы всех благословить,
Сходя в могилу рядом с милой Ольгой.

Скончался в полном здравии ума.
Все средства он в своей последней воле
Доверенному фонду отписал,
Чтоб скрашивали жизни неимущим.

Вернулись Глеб с Наиной с похорон,
В заботах что-то переворошили,
И скоро наступило время спать.

Глеб только растянулся, как заснул.
Наина тоже было задремала,
Как вздрогнула. Застыла напряженно,
Чтоб выяснить, откуда вдруг испуг.
И выяснила – надо бить тревогу.

– Да что же ты, проснешься, наконец, —
В волнении затеребила мужа.
– Чудовищно. Послушай, что за жуть. —

Ночь скрыла всё глубокой темнотой.
Согнала тучи, вымарала звёзды.
И ветер женским голосом стонал,
На долгих и щемящих душу нотах.

– О, Господи, – пришёл в сознанье Глеб.
– Да кто же это женщину так мучит? —
– И рядом, – вдруг Наина поняла,
– Наталья Балк, там что-то происходит. —

– Звони им, – Глеб уже негодовал
На вопли, на жену, на бестолковость.

– Родители в Испании давно,
А дочки я не знаю телефона.
Пошли Валеру, чтобы посмотрел. —

– Да, что куда кого-то посылать? —
Я сам схожу и захвачу шофёра.
В полицию как здесь у нас звонить? —

– Не местным же, попробуйте 02.
Придумают, кого сюда направить. —
Супруги впопыхах спустились в холл.

Дом Балков был направо, за углом,
И это был бесспорный адрес криков.
А сбоку у калитки был звонок.

Внезапная раздавшаяся трель
Сумела угодить на миг затишья
И, видимо, встревожила кого,
Минуты шли, а крики перестали.

И вдруг, в окне второго этажа
Внезапно обозначилась фигура,
Но снизу непонятно было – кто?
Фигура тихим голосом спросила:
– Что нужно вам? – последовал вопрос,
Как будто к ней рвались и разбудили.
Хотя сама кричала, может быть.
Да, кто там их соседей, впрочем, знает?

Глеб сразу же спросил по существу:
– Кого у вас там кто-то убивает?
Мы только что звонили в МЧС.
Наина вскрикнула: «Наташа, это ты?»
Начав манипулировать с окном,
В намерении полностью захлопнуть
Фигура взвыла: «Я….» – и замолчала.
Потом обескуражила вконец,
«Мне здорово», и створки затворила.