Владимир Казаков - Роман Флобера

Моя проклятая, сильно информированная память услужливо выдала на-гора сообщение, что в этом году в Великобритании будет принят закон об уголовной ответственности за оскорбление гомосексуалистов. До семи лет. Во избежание международных прецедентов, хватит нам Косова, я подхватил пузырь и стройной походкой манекенщицы, то есть забрасывая всраскоряку одну ногу за другую, пополз дальше. До принятия очередной дозы зелья я еще успел подумать, а при чем здесь Косово, но волевым решением выкинул эту скользкую дребедень из головы.

Невдалеке плюгавый мужичок в коричневом костюме со значком, очень похожим на депутатский, сидел козлом на стуле. Одной рукой он дирижировал пластиком с водкой, другой как-то воодушевленно чесал себе оба уха. Вокруг собралась уже немаленькая кучка выпивающего народца. Все с нарастающим безумием в глазах слушали оратора. Хряпнув еще, я глазами поискал свою незабвенную воспитанницу. Оказалось, что все, и Вероника и Голикова, сидят перед этим старым хреном и, что самое удивительное, внимательнейшим образом его слушают.

Вообще вся сцена сильно смахивала на старенькую фотографию сороковых годов, где знаменитый ученый селекционер Мичурин рассказывает юным натуралистам о прогрессивных способах выращивания чудо-тыкв.

Начало я, к сожалению, пропустил. Я застиг его на полуслове, когда он тормознулся, чтобы поглотить водяру. Причем делал он это мастерски. Примерно так же задумчиво и утомленно пили воду где-нибудь на продолжительном докладе в ЦК КПСС в застойные годы. С шумным выдыханием, вытиранием пота носовым платком и последующим откашливанием.

– Значит, так, на чем я остановился… Ах да. Так вот, на заседании Госсовета России, ну, еще в 2008 году, после основного доклада, был еще один, секретный. Ну, как у Хруща на двадцатом съезде партии, где он развенчивал культ личности Сталина. Только тут президент никого не развенчивал, а изложил суть давно интригующего всех, так называемого «плана ХХХ». Три хэ, кому как удобней. Аллюр три креста, говорил еще Гайдар. Аркадий, конечно. Не этот. А суть его заключается, ни много ни мало, в проведении летних и зимних Олимпийских игр одновременно! Причем в Антарктиде! А что, ничего дикого! Должна наша страна повернуть, наконец, телегу истории вспять! В смысле, вперед к победе. Не коммунизма, конечно. Это все партократические бредни. После краха коммунистической идеологии мы сгоряча совсем забыли о человечестве. Судьба человеков! Обитателей, так сказать, нашей голубой планеты. Не подумайте чего плохого. Насчет половой ориентации.

Мы сдуру погасили факел прогресса и справедливости! А место факела пусто не бывает. Человечество в растерянности. А тут Россия. Нате! И летняя и зимняя Олимпиады. И тут гениальная мысль, бац – совместить. Возвратиться к античным идеалам. Свобода, равенство, братство!

– Это же лозунг Великой французской революции, – неуверенно заметил кто-то, – а там таким бардаком все закончилось…

– Да это не важно! Не придирайтесь к словам! Главное, чтобы все поняли глубинную суть. Это будут первые Олимпийские игры, готовить которые будет не какая-то определенная страна, как происходит сейчас, а все человечество. Все страны, нации и народности! Под патронажем России, конечно. США уже не тянут на единственную сверхдержаву.

Россия возглавит движение мировых держав к всеобщему процветанию. И к Олимпиаде нового поколения! Остановятся войны. Потухнут вооруженные конфликты. Талибы возглавят Всемирную федерацию пулевой стрельбы. Тамильские сепаратисты станут лидерами в виндсерфинге. Баскские террористы будут выращивать цветы в окрестностях солнечного Бильбао и дарить их гостям всемирного праздника спорта! Ведь Антарктида – это единственный материк, на котором никогда, подчеркиваю, никогда не было не то что войн, а даже межнациональных и межрасовых конфликтов! Ввиду полного отсутствия оных. Ну, наций и рас. Ну, не живет там никто. Так, экспедиции…

При этом он почему-то явно расстроился, как будто и правда ему было очень обидно за незавидную судьбу целого материка. После чего он изучающе посмотрел на сидящую перед ним Веронику. Та в ответ истошно закивала.

Лысый слегка застопорился и повторил те же манипуляции с водкой, кряхтением и протиранием лба. После чего возобновил спич. Это уже не напоминало мичуринские бредни с юными раздолбаями, нет, скорее это был разговор удава Каа с дрожащими от страха бандерлогами. Все сидящие и стоящие вокруг как-то сразу скрючились от грандиозного размаха нечеловеческого замысла.