Саша Кругосветов - Сто лет в России

Дуся – из Торжка, из зажиточной крестьянской семьи. Середняки в прошлом. Дуся – угрюмая, молчаливая. Мускулистая, сильная. С большими неженскими руками и ногами. Образование – четыре класса церковноприходской школы. Муж ее Николай – высокий красавец. С огромными карими глазами. Познакомила их мать Николая, шустрая, ходовая бабенка, трактирщица в прошлом, что иногда приезжала из Питера в Торжок. Дусе двадцать два, засиделась в девках по тем временам. Был у нее жених. Непутевый, под пьяную лавочку бегал по улицам с ружьем, стрелял, куда ни попадя. Надо было избавляться от такого женишка. К тому же Дуся и не любила его. Хорошо бы выдать за городского. Родители сосватали молодых да и поженили. Жили часто врозь. Николай – в Питере, Дуся – в Торжке. Без любви жили. Но двух девчонок соорудили. Девчонки жили, конечно, с матерью. Семье удалось получить жилье в пригороде Ленинграда и съехаться только перед самой войной. Как раз Николай техникум закончил. Технологом стал. Разные они были люди, Николай и Дуся.

Николай книжки читал. Ходил в пенсне. Даже в пенсне – зрение ноль. Дуся мужа ни во что не ставила. Никуда не годный мужик. Ни поднять. Ни сделать. Ни вопрос решить. Ни гвоздь забить. Вечно все забывает. Растяпа. Все думает о чем-то. Лентяй и бездельник. Хоть пайку домой приносит, и то хорошо. Да нет, не таким уж непутевым и неловким был Николай. До окончания техникума – рабочий на Путиловском заводе, с работой справлялся. На фронт не взяли Николая по зрению. Белобилетник он. И вот тебе на – в раздевалке вытащили у него из одежды все документы. Украли. Может, и не в раздевалке, а просто на улице из заднего кармана сперли. Комуто очень захотелось в военное время запастись паспортом вкупе с белым билетом. Как раз ополчение собирали. Ополчение все время собирали. Давай, давай, Николай. Город защищать надо от супостата. Нам нужно роту собрать. Разнарядка. Какой белый билет? Где он, твой белый билет? Ах нет? На нет и суда нет. Что значит, ничего не видишь? На пять метров видишь? Вон винтовку в углу видишь? Бери – и в строй. Так. Ставим галочку. Боец Николай Орефьев. Что это за боец, если дальше собственной руки не видит? Даже в пенсне. Так и ушел с ополчением. Воевать в Синявинских болотах. Ни одной весточки, ни одного треугольного конверта ни Дусе-Евдокии, ни девчонкам своим так и не прислал. Ни весточки. Ни похоронки. Как ушел, так и сгинул. Какой он боец? Зрение – ноль целых, ноль десятых. Пропал без вести. Сгинул, сгнил в студеной болотной жиже. Оставил Дусю выживать с двумя девчонками. Нет, нигде в мире нет памятника бойцу Николаю Сергеевичу Орефьеву. Созданному, слепленному из других материалов. Для жизни в других пространствах и в другое время. Что попал в этот непонятный, страшный мир, жил здесь как получалось, сохранял, как мог, свою вечную душу. Выбрал подругу, грубоватую, не самую красивую, зато сильную да упорную, способную спасти и защитить двух несмышленых голенастых девчонок. Что он мог сделать? Встал в строй ополчения, чтобы телом своим закрыть город от супостата. Чтобы… «спокойно лечь, когда настанут сроки». «Зеленый лист из мертвой головы укроет всех – и добрых, и жестоких».

Оставил двух девчонок. Оставил потомкам осколки своих генов. Задумчивую склонность к тихому размышлению. Душевную тонкость. И необыкновенно красивые, восточные, немного раскосые глаза. Что по цепочке поколений добрались шаг за шагом до моего младшенького.

Девчонки симпатичные у Дуси с Николаем получились. Обе крепкие, приземистые, сложением в мамашку пошли. Старшая, Тамара, – ну просто татарка, лицо широкое, глаза маленькие, раскосые. Смешливая, шустрая, заводная. Старшая верховодила. Младшая Вера, тоже черноволосая, не просто черноволосая – иссиня черные волосы. Видно по всему – больше в отца пошла. Кожа светлая. Глаза большие, карие, черты лица нежные – чисто красавица заморская с итальянского экрана. Задумчивая, застенчивая с виду. Книжки, как и отец, любит. Но характер у обеих девчонок – кремень. В маму Дусю пошли. Конкретные девочки. Решительные. Своего не упустят. Но это потом проявится. Когда подрастут девчонки. Когда зубки прорежутся.

А пока они просто две девочки, два подростка. Которые остались на руках у матери. Как выжить, как прокормить? Жили на Петроградской. Девчонки бегали в кинотеатр «Молния». Смотрят кино девочки, вдруг свет отключился – нет кино. Приходите завтра. Прибегают завтра – нет света, на следующий день – опять нет света. Когда кино будет? Что вы приходите, девочки? В вашем доме, где вы живете, есть свет? Нет свету. Вот и у нас нет – глупенькие какие. Война. Света в Ленинграде не будет больше до начала зимы 1942 года.