Юрий Быков: Московское Время (сборник)

– Устала, – улыбнулась она ему, – хочется домой.

Принимая одежду, Глаша сказала:

– Не придет Никита.

– Отчего же?

– К нему брат из деревни приехал. Третий день пьют. Его уж и участковый стращал, что из дворников выгонят, а тому все нипочем.

– Ну так скажи Василию, швейцару.

Глаша обидчиво взглянула на Алексея Арнольдовича. В ней было много света: золотистые волосы, пшеничные брови, рыжие конопушки, желтые глаза, – и это, увы, не делало ее красавицей. Софья Дмитриевна оттого жалела ее; сама же она, к тому же рослая, широкой кости, нисколько не смущалась своей некрасивости. Глаша вообще была девушкой бойкой.

– Что же я, барин, недогадливая что ли? Только Василию Степановичу спину скрутило, никак не может.

– Ну ладно, обождем, не горит же, – отбросил Алексей Арнольдович мысль о зеркале. – Верно, Софи?

Однако, судя по тому, что Алексей Арнольдович тут же направился в спальню, эта мысль, как порой и случается с пустяковыми мыслями, вовсе не улетучилась, а, наоборот, – втиснулась в мозг. Софья Дмитриевна последовала за мужем.

Алексей Арнольдович немного постоял перед зеркалом, видимо, в очередной раз, поражаясь его размерам, потом решил заглянуть за него, чтобы увидеть крепление на стене. Он взялся с одного края за тяжелую оправу, слегка потянул на себя – и… зеркало отъехало вместе со стеной, как если б оно было дверью. Алексей Арнольдович и Софья Дмитриевна застыли в том оцепенении, которое наступает, если рассудок встречается с непостижимым. Из оторопи их начал выводить свет, точнее осознание того, что он горит где-то там, в глубине открывшегося пространства. Видя, что Алексей Арнольдович собирается шагнуть туда, Софья Дмитриевна воскликнула:

– Алеша! Прошу, не надо!

– Только ты не ходи, – сделал он предостерегающий жест.

Софья Дмитриевна осталась одна. Впрочем, уже вскоре она решительно шла по узкому коридору, доведшему ее до глухой комнаты со столом посередине, на котором горела свеча. Алексей Арнольдович стоял у стены, рассматривая портрет какой-то дамы в напудренном парике. Он повернул голову на ее шаги и улыбнулся.

– Я знал, что ты придешь. Ну что ж, извольте видеть – потайная комната. Как в авантюрном романе. А на оправе зеркала несомненно имеется кнопка механизма открывания двери. На нее я случайно нажал и вот – тайна нашей спальни раскрыта!

– Но кто зажег свечу? – встревоженно спросила Софья Дмитриевна.

– Меня тоже беспокоит этот вопрос. Давай присядем, – указал он на два стула, придвинутых к столу. Спинки их, казалось, были чересчур выгнуты, тем не менее, сидеть на этих стульях оказалось удобно.

– Хорошо бы еще узнать, кто и когда устроил эту комнату… – продолжил Алексей Арнольдович.

Вдруг в глазах Софьи Дмитриевны его изображение начало слоиться, как слоятся на зное дальние предметы. Она схватила его за руку, и все провалилось в тьму.

Когда вокруг стало бело, Софья Дмитриевна увидела себя и Алексея… на Мясницкой улице, напротив Почтамта. Скользнуло чувство успокоения – до дома рукой подать, а там уж… Но только скользнуло: совсем ненадолго смогла эта извечная надежда на родные стены затмить и растерянность, и страх перед происшедшим. По неосмысленным до конца признакам Софья Дмитриевна начала догадываться: перед нею картина, знакомая лишь отчасти. Чем яснее проступали эти признаки, тем драматичней воспринималась ею реальность, которая оборачивалась чужим, не ее миром.

Почтамт, чайный магазин и дом генерала Юшкова за спиной Софьи Дмитриевны оставались прежними, но от Боброва переулка, вместо церкви и домов тянулся теперь вдоль улицы сквер. А куда исчез целый квартал с Мясницкой площади?! И еще бросалось в глаза массивное, нависающее будто бы из-под самого неба серое здание, возникшее на противоположном углу площади, где еще вчера находился дом с булочной – кондитерской. На его крыше высились синие буквы БАНК ВТБ 24. Что-то настораживало в этой надписи. Ах, да: в слове «банкъ» не хватало твердого знака. Но самое удивительное заключалось в том – и как это Софья Дмитриевна не отметила сразу?! – что улица текла. Да, да, мостовую до краев заполняла медленная, разноцветная река невиданных ею доселе авто… А еще прохожие, одетые по неведомой моде… Стоял теплый, наверно, летний день, и хотя Софья Дмитриевна и Алексей Арнольдович попали сюда как были дома – без верхней зимней одежды, окружающие все равно озирались на них. Правда, на «тройку» Алексея Арнольдовича никто особенно не заглядывался, зато длинное платье Софьи Дмитриевны привлекало к себе всеобщее внимание.