Георгий Богач - Бегство из психушки

После второй рюмки Тамара спросила:

– Надолго к нам приехали?

– Еще не знаю.

– Скучно вам здесь будет. Все доктора у нас женаты. Свободных кавалеров тоже нет, не считая нескольких опойков. Вот только Николай Павлович живет один. К нему несколько раз жена из Москвы приезжала, но что-то у них не ладится. Для вас он староват, но наши бабенки поговаривают, что он еще мужчина хоть куда. Он у нас ловелас – крутит любовь с молодыми врачихами, которые приезжают сюда работать. Покрутит он любовь с очередной пассией, а потом направляет ее в Москву на учебу, в эту, как ее, клиническую координатуру.

– Наверное, в клиническую ординатуру?

– А я так и говорю. Как только надоест ему очередная молодая докторша, так он ее на учебу в Москву и выпроваживает. Говорят, у него в Москве большие связи. Вы девушка – или дамочка, я уж не знаю – красивая, так что он к вам тоже начнет клинья подбивать, будьте спокойны. Месяц тому назад он спровадил в Москву на учебу свою очередную пассию, которая хотела его с женой развести, Татьяну Сергеевну Смирнову. Она была его заместителем по экспертизе. Между нами, бабами, говоря, стерва, каких свет не видывал. Мы ее называли «очковая змея». Она в очках ходила. Кроме Николая Павловича она одновременно крутила любовь с Владимиром Ивановичем Шабуновым, главврачом пролетарской больницы, что в двадцати километрах отсюда, и с Вадимом Леонидовичем Недзелевичем, стоматологом, приезжающим к нам два раза в неделю из добываловской больницы. Бывало, запрется она с кем-нибудь из них у себя в кабинете, а потом выходит в коридор с сигаретой в зубах покурить. Она хотела еще и нашего консультанта по ЛОР к себе в постель затащить, но тот не поддался, хоть и холостяком тогда был. Шабунов из-за нее чуть не застрелил Недзелевича из охотничьего ружья. Попал, правда, только в уличный фонарь во дворе нашей больницы. Потом он от тоски заболел и умер. Вот так-то. Любовь до добра не доводит.

Тамара разлила остатки коньяка по рюмкам, и они выпили.

– Вы, Тамара, я смотрю, женщина симпатичная. Как же это Николай Павлович мимо вас прошел? – спросила Софья.

– А разве я говорила, что он мимо меня прошел? Когда пятнадцать лет тому назад он приехал сюда из Москвы работать главным врачом, мне было двадцать лет. Я собиралась выходить замуж за одного парня, который только из армии пришел. Но Николай Павлович положил на меня глаз, стал приглашать в свой кабинет на кофе, даже в любви мне признался. Я говорит, понимаю, что в тридцать пять лет нельзя рассчитывать на любовь молоденькой девушки, но ничего с собой поделать не могу: вы постоянно стоите у меня перед глазами, где бы я ни был и куда бы я ни смотрел. Если у вас проснется хоть какой-то намек на симпатию ко мне, то приходите в мой кабинет завтра после шести вечера. Я, молодая дурочка, пришла в кабинет к Николаю Павловичу, а он налетел на меня как коршун и уложил на кушетке прямо в своем кабинете. Наша любовь продлилась три месяца. Я была беременна. К Соколову приехала жена с сыном. Целую ночь он уговаривал меня выйти замуж за парня, которого я бросила, чтобы у ребенка был отец. Я вышла замуж за Витьку и родила сына. Но с Витькой мы все равно расстались, потому что он стал сильно пить и меня поколачивать. Ему сказали, что мой сын не от него.

В темных глазах Тамары появилась грусть.

– Тамара, а для чего вы все это рассказываете мне, человеку, с которым едва знакомы?

– Для чего? Для того, чтобы вы не вляпались в то же, что и я. Если Николаю Павловичу какая женщина понравится, то он ее все равно добьется. А вы ему понравитесь. Он вам тоже может жизнь подпортить.

– Тем, что начнет ухаживать? Новый мужчина в жизни женщины только прибавляет ей опыта, иногда приятного. Так что ж в этом плохого?

– Ах вот как рассуждают современные женщины! И правильно! А я, дура, в любовь верила! Ну я пошла к себе. Если что надо – заходите.

Утром Софья пришла в кабинет главврача в выглаженном халате и накрахмаленной шапочке. От нее исходил едва уловимый аромат французского парфюма.

– Вас, Софья Николаевна, хоть в кино снимай. Как устроились?

– Нормально. Пятнадцатая квартира оказалась свободной.

– Вот и хорошо. Работать будете на седьмом отделении. Двух врачей оттуда я перевел на второе отделение, один уволился, а завотделением Фильчаков стал начмедом – моим заместителем по лечебной части. Так что будете работать в отделении пока одна. Вашим куратором по интернатуре буду я. Я кандидат медицинских наук, имею высшую врачебную категорию, так что смогу вас кое-чему обучить. Привыкайте к самостоятельности, но если потребуется моя помощь, то я всегда к вашим услугам. Всегда рад помочь молодому врачу. Пойдемте, покажу вам седьмое отделение.