Александр Штейнберг - Из Смиловичей в парижские салоны. Хаим Сутин

«Критики часто спорили о том, умел ли он рисовать, знал ли классический рисунок. Трудно ответить на этот вопрос. Модильяни любил рисовать, у него была отличная школа рисунка, он рисовал так, как поют птицы, как плавают рыбы в воде. Но, наверное, недостаточно одного лишь умения рисовать. Должна быть божественная искра, именно это отличает истинного художника от ремесленника», – написал о Сутине Илья Эренбург.

Однако, справедливости ради, нужно заметить, что не у всех живопись Сутина вызывала подобную реакцию. Что же, великие люди имеют право на странности. А уж чего было предостаточно у Сутина – так это странностей!

В работе он был одержимым. Очень долго искал модель и, найдя ее, забывал обо всем. Он страшно любил рисовать куриные, индюшачьи, воловьи туши, рисовал мясо и для этого находил мясные лавки в Париже, хозяева которых позволяли ему рисовать все, что было на прилавках. Кто знает, может быть, сказались голодные годы детства и юности? Но Сутин был патологически привязан к этому мотиву.

Его друзья вспоминают, как однажды он с большим трудом приволок в студию ободранную воловью тушу и стал ее рисовать. Это длилось несколько дней. Туша завонялась, над ней начали роем кружиться мухи, соседи вызвали санитарную инспекцию. Когда пришли санитары, а затем полицейские, Сутин втолковывал им, насколько важно настоящее искусство, и умолял, угрожал, предлагал взятки – все что угодно, лишь бы ему оставили тушу в студии.

«Посмотрите, как красиво гниет мясо, – говорил он. – Это же настоящий синий цвет!»

В 1923 году его жизнь резко изменилась к лучшему. Его работы увидел богатый американский коллекционер Альберт Барнс, купивший много его полотен. Это укрепило позицию художника в среде коллекционеров, и Сутин стал модным художником. Посыпались заказы, денег стало намного больше, однако это никак не изменило его внешнего вида.

В 1927 году состоялась его первая персональная выставка в галерее Генри Бинга и благодаря контактам с богатыми коллекционерами, он стал знаменитым. Меценаты, собиратели картин Мадлен и Марсель Костэн, всячески опекали его, предоставив ему возможность отдыхать у них в имении.

Мадлен Костэн описывает Сутина в своей книге воспоминаний: «Он выглядел, как герой книг Достоевского – вечно странно одетый даже тогда, когда у него появились деньги. Он всегда был в шляпе, которую не умел носить, она почему-то сползала на глаза, прикрывая лицо. У него появилась настоящая страсть к покупке шляп. Он приобретал их дюжинами, причем все абсолютно одного цвета и размера. Он боялся класть деньги в банк, так как опасался, что швейцар подкрадется к нему и задушит, когда он будет стоять у окна кассира.

Легендой стала необыкновенная неопрятность Сутина».

Маревна, русская художница, дружившая с Сутиным в Париже, рассказывает, как однажды она пришла к нему в гости, когда он уже был богат и знаменит, и увидела на столе книгу, привлекшую ее внимание. Это была книга «Хорошие манеры». Она, конечно, знала, что Сутин уже богат, что у него несколько квартир, личный шофер, что он надевает к ужину шелковые черные сюртуки и что, вообще, он стал настоящим буржуа. Открыв книгу на странице, отмеченной закладкой, она прочла следующее: «Вы должны чистить зубы каждое утро и каждый вечер перед сном. Это необходимо, чтобы избежать дурного запаха изо рта. После еды возьмите зубочистку и, прикрывшись салфеткой, если вы находитесь в обществе, почистите зубы. Но никогда, ни при каких обстоятельствах не делайте этого при помощи вилки». «Ты знаешь, Маревна, – сказал Сутин, – мне эту книгу дал Оскар Мещанинов. Его отец был портным, так же, как и мой, и хотел сделать из сына портного, но Оскар был замечательным скульптором. Он приехал в Париж в 1913 году, знает все хорошие манеры, и говорит мне: «Хаим, не ковыряй вилкой в зубах».

Каждый, кто видит у меня эту книгу, начинает смеяться: это ты, с твоей мордой, хочешь быть светским человеком? А этот фрак – он тебе идет, как корове седло. Я часто слышу, как люди говорят: этот русский еврей, он сумасшедший, и картины у него тоже сумасшедшие, но он делает хорошие деньги, и когда он умрет, его картины будут стоить еще больше. Вот почему они их и покупают. Сейчас я займусь своим образованием – буду учить французский, хотя это сложно в моем возрасте. Особенно это касается хороших манер. Иногда я рыгаю за столом, ковыряюсь вилкой в зубах. Люди говорят: «Как это вульгарно!», а у нас в Смиловичах всегда для этого использовали вилки, – и Сутин заливался веселым смехом. – Ты знаешь, Маревна, когда я приехал в Париж, я был страшно наивным и простым, и все мои друзья, даже самые близкие, смеялись надо мной и рассказывали обо мне анекдоты. Я почти ничего не знал о жизни и о женщинах, у меня было очень мало денег, я мог оплатить только самых дешевых проституток. Все время я проводил в музеях и за мольбертом. Им легко было смеяться надо мной – я давал обильную пищу для издевок». И тут она вспомнила историю, которую рассказывали о Сутине и рассказала ему самому. Однажды он совершенно неожиданно для себя познакомился с очаровательной девушкой и загорелся желанием пригласить ее в гости, но не знал как это осуществить. «Во-первых, – сказали ему, – купи зубную щетку. Затем – чистую сорочку и, наконец, положи простынь на кровать. Все вместе это должно сработать». Сутин сделал так, как его инструктировали. Девушка пришла, но очень скоро ушла безвозвратно. «Что случилось?! Что я сделал не так? – спрашивал Хаим у друзей. – Я купил зубную щетку и поставил ее в стакан. Я также купил красивую сорочку и положил ее на кресло, чтобы она видела. Я, наконец, обернул постель новой простыней, но, очевидно, она была очень дорогой женщиной и привыкла, чтобы были две простыни».