Александр Штейнберг - Портрет незнакомого мужчины

Тут Граф извлек из портфеля записную книжку и начал читать индеферентным голосом, что еще больше способствовало веселью нашей компании.

– Трактор мчался по полю слегка попахивая…

– Денис Давыдов повернулся к женщинам задом и выстрелил два раза…

– Вдруг Герман услышал скрип рессор. То была старая княгиня…

– Пьер Безухов носил панталоны с высоким жабо…

– Графиня ехала в карете с приподнятым и сложенных в гармошку задом…

Смех-штука заразительная. Постепенно он охватил всех, включая солидного и усатого Андрея Петровича.

– Суворов был настоящим мужчиной и спал с простыми солдатами…

– Гоголь одной ногой стоял в прошлом, другой вступал в будущее, а между ног у него была жуткая действительность…

– Гамлет сначала был, потом не был…

– На картине Репина «Запорожцы пишут» изображен запорожец лысый до пояса…

– Когда лед под крестоносцами треснул, они сильно обмочились…

– Дантес не стоил выеденного яйца Пушкина…

– Во двор вьехали две лошади. Это были сыновья Тараса Бульбы…

– Пьер был светский человек и поэтому мочился духами…

– Шелковистые белокурые локоны выбивались из-под ее фартука…

– У Онегина было тяжело внутри, и он пришел к Татьяне облегчиться…

– Петр Первый соскочил с пьедестала и побежал за Евгением, громко цокая копытами.

Некоторые из этих перлов мы знали, но все равно они вызывали дружный смех. Хохот достиг предельных децибелл. В палату стали заглядывать. Зашел наш лечащий врач. Очевидно, ей накапала на нас вездесущая Надя.

– Смех, – сказала доктор, – дело хорошее. Говорят, что он даже лечит, за исключением двух случаев: в послеоперационный период и при диарее. Так что попрошу вас быть поосторожнее.

Когда Граф ушел, бедного Борю пришлось отвезти в перевязочную – рихтовать швы. Вслед за этим явилась Надя и заявила:

– Чтобы я этого клоуна больше здесь не видела, а то он мне всех больных перекалечит. И чего это вы тут так хохотали? Что локоны выбиваются из под фартука? У меня тоже так. Я когда готовлю тоже набрасываю косынку на голову, чтоб волосы не мешали.

Граф больше не приходил. Зато пришли мои институтские приятели, принесли мне вишни и свежие журналы «Архитектура СССР» и «Архитектура и строительство Москвы». Вишни быстро слопали всем коллективом.

Впоследствии, попав в американскую больницу в Филадельфии, я с удовольствием вспоминал эти времена. Во-первых, потому что я тогда был значительно моложе (лет на пятьдесят), а во-вторых, потому что американские больницы, несмотря на свою невероятную дороговизну и не менее невероятную рекламу, производят весьма умеренное впечатление.

Все началось как и тогда – сильные боли. Вызвали скорую помощь (ambulance). В Америке на «скорой» не бывает врачей, к вам не приезжает добрый доктор Айболит, который улыбаясь осматривает вас и говорит ласковые слова: животик, аппендицитик, спазмочки, больничка… Приходят два здоровых амбала, один из которых шофер, а второй просто грузчик-санитар. Все по-деловому. «Что болит и в какую больницу поедем?» Всучили нитроглицерин, положили на носилки, несмотря на мои сомнения и просьбы поговорить с врачом, и повезли.

Привезли меня в emergency room, уложили на коечку, и стал я ждать. Каждые полчаса у меня брали кровь и мрачный санитар-индус мерял давление. Каждый раз он удивлялся, что оно у меня нормальное. После третьего раза у него заел автомат для измерения давления, и манжет нельзя было снять с руки. Я попросил его что-нибудь сделать, потому что автомат продолжал качать воздух и стало нестерпимо больно, на что в ответ услышал, что он позовет технишена. Он ушел и больше вообще не приходил. Кое-как мы с Леночкой оборвали шланги и сняли манжет.

Сделали кардиограмму. Появился доктор. Она сообщила, что скоро меня переведут в палату (это скоро состоялось через десять часов) и меня посмотрит кардиолог.

– Зачем мне кардиолог, если у меня хорошая кардиограмма, нормальное давление и пульс? – На этот вопрос мне не ответили.

Взамен индуса появилась совсем смуглая сестричка – довольно милая девушка – Маргарет. Она перевезла мою тачанку, оборудованную массой всяких примочек в другой бокс, где нормально работал манометр-автомат. Маргарет меня успокоила и чтобы как-то развлечь, сообщила сугубо конфиденциально, что знает много смешных русских слов, которым ее научил один клиент. Когда она начала их с выражением произносить, я понял, что все эти слова из неформальной лексики, и стал оглядываться по сторонам, так как появилось ощущение, что я попал в солдатский бордель. Передохнув, она сказала, что может еще, но я ответил ей, что меня ее выступление очень обрадовало, но пока достаточно. Когда она меня покинула, я попробовал подремать, но очень чутко. Моя настороженность была вызвана недавней публикацией, что в emergency room у клиента украли часы. Украл привезенный сюда же другой клиент. Санитар заявил, что больной сам их снял, однако родственники не поверили, так как клиент уже умер и следовательно не надевать не снимать ничего уже не мог. Приехала полиция и вора нашла.