Александр Штейнберг - Рапсодия в стиле блюз

– О! Ты как раз вовремя, еклмн, в тетельку и в тютельку. У меня недобор отделочников. Пойдешь к штукатурам, тут тебе и практика и подработка. С соколом и кельмой работать можешь? Не слышу восторга! Ничего, научим. Сопромат освоил и кельму освоишь. Сейчас я еще обматюкаю растворный узел и мы двинем. Пока сиди. Можешь курить.

Мы вышли на улицу. Возле здания валялся всякий строительный мусор, большой пустой поддон от раствора и проходили рельсы крана БККМ-1:

– Сейчас переться на девятый этаж, – вздохнул он. – Лифты еще не запустили, чтоб им пусто было. Катя! – это он закричал наверх крановщице.

– Чего вам?

– Подними нас в этом поддоне на крышу.

– Сейчас! Разуюсь! – прокричала прокуренным голосом вежливая Катя. – Вы же вчера говорили, что отберете у меня права, если я хоть одного человека вирать на стропах буду. Так что двигайте помаленьку пешком, не вспотеете, там на лестнице прохладно.

Пришлось идти на девятый пешком. По дороге Иван Сергеевич меня просвещал.

– Ты знаешь, что все строительно-монтажные работы идут снизу вверх, а отделочные?…

– Сверху вниз, – закончил я.

– Правильно. Молодец. А знаешь почему?

– Чтобы здание постепенно очищалось от мусора.

– Это так в учебниках пишут. А на самом деле не для этого. Как заканчивают у меня отделку на этаже, я тут же ставлю замки, чтобы чего не сперли. А то бывает не только сантехнику, а даже паркет отдирают, шпингалеты на окнах, защелки на дверях, все, что под руку попадет. Да и бомжи пробираются переночевать. За всем не уследишь. Вот уже третий забор ставим, так его растаскивают на доски. А сторож дрыхнет по ночам, или боится вмешиваться.

Наконец мы добрались до девятого этажа и зашли в одну из квартир. Посредине большой комнаты лежала на подставках из ящиков дверь. На ней были постелены газеты, стояла бутылка «биомицина» (наверное оно у них как-то по другому называлось, поскольку у нас биомицин – это «Бiле мiцне»), стаканы и нехитрая закуска: порезанная отдельная колбаса, хлеб, помидоры. Вокруг этого импровизированного стола сидели на ящиках от плитки четыре бабы в заляпанных комбинизонах.

– Это что еще за сабантуй? – возмутился Иван Сергеевич.

– Никакой это не сабантуй, просто мы обедаем, – откликнулась наиболее плотная дама.

– Ты мне, Гавриловна, не пудри мозги. Обеденный перерыв в двенадцать, а сейчас только без двадцати.

– Ну и шо? Раньше начали – раньше кончим. Ты, Сергеич, как будешь наряд закрывать, тогда посмотришь, по делам устраиваем ли мы сабантуи, или пашем тут не разгибаясь по-черному. Раствор Катька не подняла, вот мы и разложились до времени.

– С раствором сейчас выясню. А я вам подкрепление привел – студента-практиканта.

– А на кой он нам? У нас тут одни бабы. Когда матюкнемся, когда разденемся до исподнего. И работаем по двое, так что третий нам ни к чему.

– Так вы же сами просили помощь – ведра с раствором носить, козлы двигать.

– Так что же ты нам нашел такого худенького – он и одной не потянет – смотри, какие бабы у нас.

– Ты мне брось эти свои непристойности нести.

– Да я чего? Это у тебя все блядки на уме, а я говорю, что ведра у нас тяжелые.

Раздался дружный хохот.

– Ну ладно ржать, пора работать. Я пойду с ним в контору, оформлю бумажки, а вы пока подумайте, как его использовать.

– Известно, как мужиков используют. Только ты на него план не давай.

Мы покинули веселую компанию и спустились вниз. По дороге я думал о своей дальнейшей судьбе. Все это не входило в мои планы. Я мечтал посмотреть архитектуру Ленинграда, Петродворец, Ораниенбаум, Павловск, Эрмитаж и многое другое. Я стал ему объяснять, что мне через месяц нужно сдать отчет, что я все равно буду ходить смотреть разные виды работ и много писать, и поэтому работник из меня никакой. Я лучше буду приходить к нему два раза в неделю консультироваться.

– Нет, нам такие писатели не нужны, нам трудяги нужны, которые хотят заколачивать. И ходить консультироваться ко мне незачем – у меня и так суток не хватает. Ты походи к штукатурам недели две, и я тебе оформлю твою практику. Если что нужно будет подмахнуть – заходи подмахну, хрен с тобой.

Две недели пришлось повкалывать. Бабы-штукатурщицы оказались не такими уж веселыми. Пришлось потаскать раствор и козлы по квартирам и этажам. Зато путь к освоению красот Санкт-Петербурга был открыт. В Эрмитаже и в Русском музее по моему студенческому архитектурного факультета давали бесплатные билеты. Это было очень удобно. Мне не надо было устраивать себе утомительные 6-7-часовые экскурсии по Эрмитажу, когда уже ничего не воспринималось. Я приходил на час-полтора и смотрел только один какой-нибудь раздел – французскую живопись второй половины ХIХ века, или голландское искусство ХVI века. Планировку Эрмитажа я вскоре выучил наизусть.