Мария Ладова - Выше боли

Рома и Игорь (два других парня), оставшись на месте аварии, посреди дороги в состоянии психологического шока, воспользовались предложением местного парня на «Ниве» довезти их до больницы. Они простояли под окнами ЦРБ г. Чудова 4 часа (в больницу их не пускали), созваниваясь все это время с друзьями из Питера и Москвы. Глубокой ночью за ними приехали ребята из Санкт-Петербурга и увезли обратно.

Уже в 21.00 (через час с лишним после аварии) на одном из сайтов фанатов Москвы появилось объявление с огромным восклицательным знаком в красном круге. Ниже надпись:

Юзеры нашей гостевой Добив,

ЭРИТРОМИЦИН, Джойстик, Ромио

попали в аварию, возвращаясь с турнира

в Санкт-Петербурге.

Это случилось на трассе у города Чудово.

Добив и Джойстик в тяжёлом состоянии в больнице!

Мы надеемся на вашу помощь!!!

И уже с этой минуты «загудел» интернет, подключая в круговорот событий всё новых ребят, и тут же пошла помощь из Москвы и Санкт-Петербурга…

Кроме спортивных занятий, попавшие в беду парни увлекались футболом, у них было много друзей, связанных с этим занятием. А Джойстик – это интернетовский «ник» моего сына.

К утру о происшедшем знали многие из двух столиц, кроме меня…

Паша ничего не помнит о моменте аварии. В его памяти стерта вся информация об этом, хотя врачи утверждают, что в ту ночь он был в сознании и разговаривал. Позже он вспомнит только то, что заснул в машине, а очнулся уже в реанимации и стал жаловаться на то, что у него онемела левая нога.

– Нет у тебя больше ноги, – резко ответил главный врач больницы – Федюков А.Н., находясь в этот момент рядом (дай Бог тебе здоровья, добрый человек!).

– Как нет ноги? А куда ж она делась? – молниеносно спросил Паша.

А дальше началась депрессия, увеличивающаяся с каждым часом…

Я приехала на третий день после случившегося – мой путь лежал из Пятигорска в Ставрополь, из Ставрополя в Москву, из Москвы в Чудово, куда я приехала на «Сапсане» 7 ноября в полдень. Рядом со мною был мой пятнадцатилетний младший сын Дима, ставший в те нелёгкие дни моим крепким плечом: он таскал тяжёлые сумки, оберегал меня и помогал во всём без лишних слов.

Была ли я шокирована увиденным в реанимации? Нет. Я была готова к этому, душа моя была задета другим – хуже, чем ужасающая картинка – болью, которую испытывал мой сын. Наверное, её бы хватило на целый миллионный город, так были сильны его физические и душевные страдания.

Сначала меня врачи не хотели пускать в реанимацию, стойко стояли у дверей и обороняли вход, хотя знали, что я приехала издалека. Но я была настроена решительно, да и Паша не вызывал надежд у медперсонала, поэтому меня решили все-таки впустить. Картина, которую я увидела, когда вошла, была сравнима с картиной пыток. Моё материнское сердце ужаснулось от безвыходной ситуации – невозможности помочь и хоть чем-то облегчить эти страдания.

Мой сын лежал на реанимационной кровати и всё, что осталось от его ноги, было страшно распухшим и просверлено сбоку насквозь, через кость. На вставленном туда железном штыре был подвешен груз – гиря весом где-то от 3 до 8 кг. И это при том, что все кости его таза с левой стороны были разломаны – у сына был множественный значительный перелом таза, бедренная кость вывихнута, мышцы перекручены, кожа разодрана и, как выяснилось впоследствии, шло внутритазовое кровотечение.

Знали ли обо всём этом врачи? Я думаю, что половину знали, а половину – нет. Их рентген никуда не годился, аппаратуры современной, естественно, не было. Кроме того, подобная гиря висела и на здоровой ноге, которая была просверлена таким же образом и тоже подвешена – для противовеса. Это был невыносимо больно. Надо ли ещё описывать эти муки?

– Как ты, сынок?

– Мама, – тихо сказал сын, – дай таблетку, чтобы сердце остановилось, так больно…

Как матери выдержать такое?.. Только желание сделать всё возможное, чтобы помочь сыну при его неимоверных муках, спасло меня от сердечного приступа и нервного срыва. Кроме того, помощь нашего рода и молитвы близких стояли за моей спиной – мне было на что «опереться».

Какой был самый тяжелый момент этих дней? Самым страшным было узнать… Просто услышать и осознать… это когда горе наваливается со всей своей внезапностью и пронизывает тебя всю, и ты понимаешь, что ничего уже нельзя исправить. В этот момент – буквально в одно мгновение – для меня жизнь резко, неожиданно и бесповоротно поделилась на «до» и «после».