Маша Трауб: Шушана, Жужуна и другие родственники

Нина поймала себя на мысли, что успела отвыкнуть от местных особенностей общения. Эти женщины слышали сквозь стены и чувствовали друг друга через потолок. Они были связаны друг с другом невидимыми нитями.

– Я сказала Нине, чтобы она ничего мне не рассказывала, – сказала крестная, – чтобы сразу мы вместе услышали. Валя, мне что-то плохо. Как ты думаешь, у Нино все хорошо? Ты ей посмотришь чашку? Помнишь, моя чашка черная была, это из-за Нины? Или из-за того, что я Мадлену хочу убить, но не могу? Знаешь, как она мне надоела? Так на нервы действует, что я мечтаю ее убить! Нет, я мечтаю подговорить Рафика, чтобы он ее на машине туда-сюда переехал. Два раза. Такая она неприятная женщина. Слушай, хоть бы лифчик надевала! Сядет около магазина со своей картонкой, грудь до колен свесит, всех покупателей пугает! Разве это прилично? Нина хочет, чтобы я уволилась. Да я и сама хочу, только вдруг у Нины проблемы? Почему она так вернулась, как счастье мне на голову?

Обе женщины внимательно посмотрели на Нину, которая с удовольствием пила сваренный Валей кофе. От такого кофе она отвыкла и наслаждалась каждым глотком. Валя с крестной говорили так, будто ее и в комнате не было, и Нину это устраивало.

– Подожди, что ты так нервничаешь? Посмотри на нее – сидит, кофе пьет. Живая, здоровая. Так радоваться надо! Приехала – значит, решила. Захочет – сама расскажет. Ты лучше сейчас меня послушай! Знаешь, что они мне сказали? Ты даже не представляешь, что они мне сказали! – Валя махнула рукой так, будто собиралась зарезать всех, кто ей сказал неприятное. – Ненавижу их! Так ненавижу, что себя ненавижу за то, что их ненавижу! Родственники все-таки. Но зачем мне такие родственники, что я от них больная становлюсь. Вот у меня сейчас так голова болит, что прямо в сердце отдает! Я им говорю, что у меня сердце болит, а они отвечают, вот прямо сейчас сказали, что это я сама виновата! Скажи, я хочу, чтобы у меня сердце болело? Нет!

Оказалось, что неделю назад к Вале приезжала младшая дочка двоюродной сестры с женихом. Показать, познакомиться.

– Знаешь, как она его называет? – Валя продолжала размахивать руками, повергая невидимых врагов направо и налево. – Артурик! Артурику этому уже за тридцать! Что я говорю? Тридцать шесть ему! А он все Артурик! Старый он для нее – ей девятнадцать лет. Не девушка, а бутон! А она на него смотрит, будто у него «мерседес» новый и квартира на бульваре, так она на него смотрит! Я его спросила – у него «мерседес» и квартира на бульваре? Она обиделась! За него обиделась! Вот правильно говорят, если Бог красоту дал, значит, мозгов лишил. Красивая девочка, но такая глупая, что я всех родственников вспомнила, не поняла, в кого. Не было у нас в роду таких глупых, чтобы совсем без мозга, кроме сестры моей двоюродной. Девочка же не виновата, что в мать пошла. За что ей такое горе? Но она же не слепая! У этого жениха живот больше, чем у жены Леванчика, чтоб она здорова была. И волос столько же – три пера на всю лысину. Как она на него посмотрела? Такая красавица! И что? Я их здесь поселила, комнату дальнюю отдала, молчала уж, как могла. Рот суровой ниткой зашила, чтобы лишнего не сказать, все ради девочки, которая ни в чем не виновата.

Ты же знаешь, у нас новая колонка. Три года назад поставила. Кондиционер поставила, колонку поставила, вентилятор новый поставила, что еще нужно? А он спрашивает: «Вода есть?» Я говорю: «Обижаешь, конечно, есть. Всегда есть. Мы же не в пещере живем!» Он так удивился, что я в первый раз обиделась. Но виду не подала. Промолчала. Э, как мне тяжело было молчать! Все знают, как я за эту колонку гордилась!

Вся многочисленная семья Вали очень радовалась новой колонке. Правда, вода текла или холодная, или кипяток. Но ведь текла! Все мылись холодной, очень удобно, в жару что, горячей мыться? А если нужна была теплая, то по старой привычке, когда воду давали по часам, горячую воду набирали в ванную и ждали, когда она остынет. Все привыкли, всем нравилось. И вот приехал этот жених младшей дочери двоюродной Валиной сестры, замерз под холодной водой, ошпарился кипятком, вылил ванную с теплой водой и был недоволен. Что он после этого сделал? Взял и передвинул рычажок на колонке, после чего из крана потекла умеренно теплая вода. У Вали все до секунды было рассчитано – сколько ждать, когда вода остынет, сколько набрать воды для стирки, как включить, чтобы кипяток лился, как повернуть, чтобы холодная шла. А тут вдруг вся схема сломалась.

– Схема сломалась, а он довольный такой был! – возмущалась соседка. – Приехал не пойми кто, не пойми из какой семьи, рычажок передвинул и считает себя самым умным! А мы, получается, такие дураки, что сами не догадались! Ходил такой гордый, как павлин, и все не мог молчать – почему это мы раньше не отрегулировали, почему батарейки не поменяли? Батарейки ему в моей колонке не понравились, так он новые поставил! Умный такой, да? Так мы согласие на свадьбу не дали! Не было в нашем роду таких павлинов ободранных, ни у кого не было! Что я, зла своей племяннице желаю? Не надо нам таких в семье. Так я ей и сказала напрямую. А она обиделась. И сказала, что Артурик хотел как лучше, а мы его сразу не приняли, настроены были плохо. Конечно, плохо, а как тут еще настраиваться? Не успел порог переступить, уже свои порядки устанавливает. Под какой водой мне мыться и как воду остужать! Да не нужна мне его теплая вода. Не понимаю я ее. Если горячая, так кипятить надо, если холодная, так в кране. Теперь они мне звонят и говорят, что я девочке судьбу сломала, Артурик жениться передумал. Они мне должны подарки везти за такое счастье! Разве нет?