Маша Трауб: Шушана, Жужуна и другие родственники

– У тебя тут висит…

– А, это… Слушай, третьи занавески выгорели, жалко ведь! – отмахнулась крестная. – Вот мне Отар и отдал это полотно. Ему не надо, его и так все знают. А мне – окна закрыть очень надо. Слушай, такое хорошее объявление, лучше всяких занавесок. Думаю, не буду снимать до осени. Солнце утром не пропускает, комаров не пропускает!

– Тетя Ася, ты же всегда занавески любила! Я же тебе присылала хорошие, плотные.

– Дочка, я на эти занавески даже дышать боюсь, такие они красивые! Вот, смотри, лежат у меня в шкафу на отдельной полке. Зима будет – повешу. Сейчас у меня рука не поднимается. Они выгорят, станут некрасивыми, ты мне что скажешь? Что я твой подарок не ценю!

– Хорошо, мы их вместе повесим. А если они испортятся, я тебе новые куплю. Я привезла деньги и еще заработаю. И на лоджию тебе дам. Сколько нужно, столько и дам. Так что скажишь Мадлене, что ты у нее больше не работаешь!

– Нино, у меня уже сердце колотится, зачем ты таким голосом говоришь? Зачем ты мне все это говоришь?

Тетя Ася присела на кровать и посмотрела на Нину, как будто та объявила о смертельной болезни.

– Так, я в душ. – Нина скрылась в ванной и, зайдя туда, заплакала. Было проще сровнять все бульдозером и построить новое. Старая плитка, которой было столько же лет, сколько и Нине, едва не отваливалась. На держателе для занавески сушилась сетка. Обычная рыболовная сетка, которая здесь служила мочалкой. Других мочалок Нина и не знала, пока не приехала в Москву. Тетя Ася, как и все местные жители, предпочитала обычную сетку, мелкой вязки. Для туристов ввели новшество – связывали сетку с двух сторон, чтобы было похоже на мочалку. Вязали крупнее, красили в бирюзу. Но местные предпочитали не связанную, обычную, грязно-коричневую, с которой еще месяц слезала краска. Нина вспомнила, как ненавидела в детстве сетку – мама больно терла ею, до скрипа. А сейчас она решила первым делом купить себе новую – оттереться от столичной жизни, тоже до скрипа.

Сетка, старая плитка в ванной, непривычно обильная струя воды из крана – все это довело Нину почти до истерики. Она плакала, стоя под душем, смывая собственную глупость – зачем было уезжать отсюда, терять в Москве столько лет, которые ей не принесли ничего, кроме огромной, тотальной усталости. И да, денег. Их Нина хотела потратить как можно быстрее. Ей даже эти, честно заработанные деньги, казались грязными. Неправильными. Она ведь и не знала, что крестная вынуждена работать. Не знала, что она так постарела и наверняка скрывает болячки. Не знала, что так нужна здесь.

Нина вышла из ванной только после того, как тетя Ася начала обеспокоенно стучать ей в дверь.

– Нино, ты там утонула? Если тебе воды мало и ты хочешь утопиться, лучше пойдем на море! Прямо завтра и пойдем, если дождя не будет!

– Тетя Ася, можно я посплю немного? – без особой надежды на разрешение спросила Нина.

– Ты что! Нас Валя уже заждалась!

Сопротивляться было бесполезно.

– Это я! – объявила крестная о своем приходе.

– Ася? Иди сюда, ты только послушай, что они говорят! Я тебе звонить собиралась! Мои уши не выдерживают! Нино! Дочка! Ты тоже послушай! – Валя держала у уха телефон. Крикнула в трубку: – Все, не могу говорить! У меня гости! Нет! Два часа не могу говорить! Нет, три часа!

– Что случилось? – поинтересовалась тетя Ася, удобно устраиваясь на стуле. Разговор предстоял долгий.

– Сейчас кофе сварю. – Валя побежала на кухню. – Нино, ты что приехала? В гости или насовсем? Или что случилось? Соскучилась? Почему ты в ванной так долго мылась? У вас там в Москве воды, что ли, нет? Уже ходили к жене Леванчика на шестой этаж? Скажи мне, я про дизайн ничего не понимаю, но если мне не нравится – молчать не буду. Почему всем нравится, а мне нет? Зачем она ниши выдолбила? Что у нее, посуды столько, что она шкафы туда поставит? Нет у нее никакой посуды! А эта палка, которая в вазе торчит, ты видела? Бамбук, что ли? Это модно? По мне, так этой палкой ковер хорошо выбивать, а не в вазу ставить. Если бы розы стояли, я бы поняла. А у нее это дизайн называется. Вон Ася завидует! Я не понимаю, чему там завидовать? Я могу на улицу выйти, оборвать ветки и тоже в вазу поставить! Что ты, Ася, на меня так смотришь? Пусть Нина скажет. Она в Москве много видела. Разве палки модно? Говори!

– Ну, в салонах красоты ниши делают и вазы с искусственными цветами или бамбуком ставят.

– Это что, где маникюр делают? – расхохоталась Валя. – Я так и знала! Слышишь, Ася, у жены Леванчика вкус, как у маникюрши! Скажи, Нино, а это правда, что ты хочешь Асе лоджию оплатить? Ты что, насовсем приехала? И я столько раз говорила Асе, чтобы она твои шторы повесила! У меня уже язык отсох, сколько я это говорила! Нет, она на эту тряпку любуется!