Константин Поживилко - Слезы радости. «Как я разлагал израильскую армию»

Но самым тяжелым было пребывание в пустыне. Обходились без палаток даже в дождь. А ночи и без осадков очень холодные. Минуса, кроме как в горах, нигде не бывает. Но ниже плюс десяти аборигенами ощущается как в России минус сорок. Поэтому зимой арабы и евреи не воюют. На земле спать было невозможно, не помогали резиновые куртки и штаны. Счастливчики захватывали редкие колючие кустики и, несмотря на боль, спали на них. В любом случае это было лучше, чем ледяная каменистая почва.

При этом оборудование и еда аккуратненько укладывались на одеяло под сленговым названием «скабьяс» (чесотка). После нескольких бессонных ночей мой сиамский близнец Адьель заявил, что сегодня мы украдем одеяло. Я возразил, что свирепый сержант Гамбзо под ним нас и похоронит. Но партнера было уже не удержать. Он ногами распинал коробки с едой, носилки, воду и рацию. И мы, обнявшись, укрылись вонючей дерюгой. К счастью, у напарника хватило ума поставить будильник на час раньше подъема. Мы швырнули «чесотку» и снова улеглись. Сигналом к подъёму в то утро стал истошный вопль сержанта, грозившегося убить того, кто это сделал. Для конспирации мы сымитировали сладкий сон и поднялись последними. За наш проступок взвод заставили около часа ползать по выжженному полю до полного почернения лиц и формы. Обеспечивая наше алиби, Адьель истошно вопил: «За что нас мучают? Пусть этот негодяй признается!»

После четырех месяцев нас отвезли на специализированную базу, где неделю готовили к прыжкам. Укладывать парашюты не учили, этим занимаются девчонки. Существует многоступенчатая система контроля за их работой. Курсантов обязательно водят на экскурсию, где демонстрируют весь процесс подготовки парашюта. Все укладчицы обязательно прыгают сами. За всю историю Армии Обороны Израиля не было случая, чтобы парашют не раскрылся. Инструкторы – солдаты-срочники или резервисты.

На первый прыжок без амуниции «фрайером» (чуете, откуда пришло слово в иврит) можно пригласить родителей. Я прикололся и из-под купола позвонил маме: «Лечу!» А уже через пять минут ее обнял. Всего положено сделать пять прыжков. На последнем – ночью с полной выкладкой – нас ждал сюрприз: марш бросок на двадцать километров с захватом учебных деревень. Поскольку еды не было, мы с неразлучным Фиксманом и примкнувшим австралийцем Джозефом решили «поискать террористов» в апельсиновой роще, где и были застигнуты грозным полковником. Впрочем, он оказался весьма наивным. Потребовал явиться к нему утром за наказанием. Как он мог ждать от русских ребят такой глупости. Честный сиднеец оказался в меньшинстве.

Такая небольшая прыжковая подготовка объясняется тем, что Израиль очень мал. Оперативно десантироваться на любую его границу лучше вертолётом – сразу можешь вступить в бой. На это делается упор. Наша десятка после многочисленных тренировок вылетала из брюха «Черного Ястреба» за 20 секунд.

Теоретическая подготовка проходит в компьютерных классах. Ты должен досконально выучить все виды вооружений. До сих пор помню количество осколков в израильской гранате. Прекрасно изучил и советское оружие, стоящее на вооружении армий региона, а кое-какое и освоил. По теории предусмотрены экзамены. Как и при боевой подготовке при несдаче ты вылетаешь из бойцов.

Никаких политзанятий нет. Желательно выучить гимн (что я так и не сделал) и ознакомиться с воинским принципами из тощей брошюрки «Дух Армии» (ее я даже не открыл). Не изучали мы и устав. Даже не знаю, есть ли он. Но потребности в нем точно не было.

Строевой подготовки тоже нет. Первые четыре месяца еще водят в столовую «левой, правой» и ты обращаешься к командиру по званию. А дальше по имени и на «ты», честь им отдавать не нужно. Рукопашному бою большого значения не придаётся. Учат ударам винтовкой и основам Крав Мага (израильский вид рукопашного боя). Все обучение строится на том, что до физического соприкосновения дойти не должно. Поэтому зачёта по рукопашке сдавать не нужно.

Семимесячные курсы подготовки не прошли процентов двадцать. Из-за паскудного поведения в их числе оказался и я. Но присягу у Стены Плача, где мне вручили автомат и Библию, я принять успел.

О том, что попасть в десант очень сложно, а вылететь из него легко, все говорили постоянно, но, как всегда бывает по молодости, значения этому не придавали. У меня как-то сразу не сложились отношения с командиром отделения и командиром взвода. Обычно в армии командир действует убеждением, авторитетом. А эти больше упирали на приказ и команду. Против чего я резко возражал.