Сергей Кумыш - Как дети (сборник)

Прощаясь, Даша в последний раз назвала Тима тем самым, выдуманным на французский манер именем. Немного удивилась тому, как легко его произнесла. Она так и останется в их общем прошлом той самой девушкой, которой у Тинтина никогда не было.

Отойдя на небольшое расстояние, Тим услышал, как Даша позвала его. Он обернулся. Но дверь подъезда уже захлопнулась, Даша скрылась внутри. На этот раз ему действительно просто показалось.

Она куталась в книгу, как в теплую шаль. Открывала и на какое-то время отвлекалась от всего остального. Ей нравилось, находясь здесь и сейчас, впускать в свою жизнь нечто иное, дополнительное, незапланированное – едва приоткрыв обложку.

Раньше, в детстве, начиная что-нибудь читать, она пыталась поймать тот момент, когда слова становятся чем-то большим. Когда начинаешь видеть одновременно и саму книгу, и то, что в ней происходит. Ей ни разу не удалось уловить этот переход. Так каждый из нас, засыпая, порой пытается понять, где заканчиваются мысли и начинаются сны. И, просыпаясь, понимает, что вновь потерпел поражение.

Со временем она оставила эти попытки, поняв, что они безрезультатны. Слова оставались просто словами до тех пор, пока она за ними следила. Чудо происходило, как только она теряла бдительность. И она решила довериться книгам, позволила им себя убаюкивать.

– Хорошие писатели, – говорила Настя, – не просто рассказывают истории. Они как бы дополняют твою память, делают ее более объемной. Ты начинаешь отчетливо помнить то, чего на самом деле никогда не было.

Ей нравились книги в мягких обложках. День ото дня они благородно старились, истрепывались, по мере того как Настя осваивала сюжет. Желтеющие страницы, загнутые уголки, рисунок на лицевой стороне, постепенно стирающийся от ее прикосновений. Прочитанное становилась частью Настиной жизни. Жизнь Насти каждодневно отражалась на облике книги, дополняя историю.

Роман, который она читала теперь, Настя купила исключительно из-за названия. Стивен Кинг, «Сердца в Атлантиде». Титул «короля ужасов» раньше всегда настораживал ее, он подразумевал, как ей казалось, нечто мрачное, отталкивающее и одновременно притягательное. Что-то из разряда цирковых уродцев.

В названии «Сердца в Атлантиде» ей почудилась скрытая нежность, ностальгическая грусть. И она купила роман, даже не взглянув на краткое описание. Как вскоре выяснилось, книга вполне оправдала ее ожидания.

С осторожностью и интересом она продвигалась дальше и дальше, ожидая, когда начнутся те самые «ужастики», за которые весь мир вроде как любит Стивена Кинга. Но через некоторое время стало понятно, что ужастиков не будет. Во всяком случае, ничего сверхъестественного. Реальность порой страшнее и страннее любых фантазий. А этот роман был реален до щекотливого, порой неловкого узнавания.

Первую часть Настя проглотила за полночи, просто не могла остановиться. Оторвавшись от книги, она с некоторым удивлением осмотрела свою комнату. На какой-то момент ей показалось, что все, что ее окружает, стало вдруг менее настоящим, чем то, о чем она только что читала. В квартире, кроме нее, никого не было. Собственно, было странно, что и она сама в этот момент находится здесь. Ведь только что, несколько мгновений назад, она была в Харвиче, выдуманном городке. Но выдуманной в эту минуту казалась именно ее квартира. В голове стоял гул голосов – одиннадцатилетних Бобби Гарфилда, Кэрол Гербер и Салл-Джона. Хрипловатый баритон таинственного Теда Бротигена. Визгливые выкрики взбесившейся Лиз, мамы Бобби. Поверить в реальность вымышленного Харвича и его обитателей было нетрудно – они оказались даже слишком достоверны. А вот что теперь делать с ее кроватью, книжным шкафом, фотографиями, которые кажутся не более чем чьей-то выдумкой? Довольно нелепой выдумкой.

Озадаченная внезапным открытием, Настя отложила книгу, выключила свет и долгое время лежала в темноте. Квартира была абсолютно пустой, до обидного пустой. Ей буквально хотелось уловить хоть какое-то шевеление, пускай даже потустороннее, которое вернуло бы ее, каким бы странным это ни показалось, к реальной жизни. Но в ее уши проникала только безразличная ко всему тишина.

На другой день, отправившись на работу, Настя нарочно не взяла книгу с собой. Даже для нее, опытной читательницы, ощущения, вызванные романом, оказались настолько новыми, что она просто не решилась продолжить чтение где-то еще, если даже собственная квартира из желанного убежища вдруг превратилась в некое подобие перевалочного пункта.