Владимир Болотин - Десять шагов (сборник)

Суббота обещала хорошую погоду, самое то для шашлыков. Было около одиннадцати, когда к воротам подъехала первая машина. Костин как раз готовил мангал во дворе, когда услышал клаксон.

– Открывай, хозяин! – донеся из-за калитки веселый голос Огородникова.

С Игорем они были знакомы еще со школы. Огородниковы переехали в Москву откуда-то с севера, и Игорь пришел в новую школу – аккурат перед выпускным классом. Костину сразу понравился этот паренек, простой, без каких-то понтов, спокойный и рассудительный. В нужную минуту мог и плечо подставить и шутку поддержать. Не раз Огородников был рядом, когда назревали конфликты, некоторых даже удалось избежать из-за умения разрядить обстановку, ну а в других приходилось отбиваться. Получали вместе, но и вместе навешивали.

Костин с Огородниковым вместе ходили в школьную качалку. Что такое школьная качалка на рубеже 80– х и 90– х представить не сложно – пара штанг да три гантели, а на стенах плохонькие фотокопии портретов Арнольда Шварценнегера, снятые с плохоньких фотокопий. С нынешними фитнес-залами с их ультра современными тренажерами ничего общего, хотя может и сегодня можно встретить подвалы с фотографиями Железного Арни на стенах, где мальчишки также толкают от груди ржавый гриф с двумя блинами.

Где-то они раздобыли книжку о строительстве тела и стали заниматься боддибилдингом. Висели на турнике, отжимались и тягали железо в зале. Огородникова природа одарила хорошими данными и он быстренько пошел вширь: раздался в плечах, накачал бицепсы. А конституция Костина не давала ему быстро наращивать мышечную массу, он оставался просто рельефным, красавцем из Древней Греции.

Все эти занятия не прошли даром. Костин так и остался рельефным, правда, местами рельефы скрылись под жирком из-за недостатка физических нагрузок. Какое-то время Костин просто ждал, раздумывая, что пора бы привести себя в порядок. И в один прекрасный момент, вспомнив слова Ричарда Брэнсона, известного бизнесмена-романтика с английских берегов, сказал себе: «Берись и делай!», после надел кроссовки ипобежал. С чего-то нужно было начать?!

А вот с Огородниковым щедрая природа пошутила. Наградив его прекрасными данными, которые он быстренько развил, она не оставила его. Забросив занятия спортом, огородников к своим широким плечам и мощным «банкам» получил вскоре и довольно внушительный живот. Нет, не в один день живот вырос, но теперь ничего с ним уже не сделать. Его упругие грудные мышцы тоже обвисли и немногим уступали в размере супружниным.

После школы Костин с Огородниковым даже собирались в один вуз, но в последний момент Игорь подал документы один. А Костин на два года уехал в казахские степи, где удачно окопался в штабе писарем (потом он с улыбкой смотрел фильм Алексея Балабанова «Брат», где герой в исполнении Сергея Бодрова произносит одну из ставших крылатыми фраз: «В штабе писарем отсиделся» ).

Огородников отучился в институте и удачно устроился работать. Вот уже который год он торгует автозапчастями. Он при этом сделал неплохую карьеру, дослужившись до поста финансового директора…

– Сейчас, сейчас, – с улыбкой сказал Костин, подходя к калитке.

Огородниковы приехали большей частью своей семьи, без Маши. Костин спросил, как дочь, впуская гостей. Девочку отвезли к бабушке, там у ее подружки день рождения и Маша очень хотела к ней попасть.

Наташа Огородникова то же училась с ними в школе, на два класса младше. Любовь у них с Игорем случилась в «последнее лето детства». Их класс выступал с номером на выпускном у Костина и Огородникова, там все и познакомились. Только у Костина с Леной ничего путного не вышло, а вот Огородниковы вместе до сих пор.

– Мы первые? – спросила Наташа.

– Как обычно, – сказал Костин. – Проходите в дом, располагайтесь… Ну не первый раз, да?

Сам же он пошел к мангалу. Еще должны были подъехать семейства Болотиных, Богдановых и Новодворских. Обещали с неуверенностью две закадычные подружки и еще одна пара.

Болотины – это давние друзья, познакомились они после армии, когда Костин решил поступать в институт. Володька был молчаливым остряком, резким и говорившим правду в глаза. Собственно за это его многие и не любили. Он часто бывал не в духе, хотя «не в духе» было скорее его нормальным состоянием покоя. Он мог шутить, и никто бы не догадался об этом по его мимике или голосу. Своеобразное чувство юмора тоже не играло ему на пользу при заведении друзей.