Виктор Брусницин - Вечный двигатель

– Не уверен, что его вообще можно не любить.

– Я – стерва.

– Не без этого, – ласково копал в волосах Ирины Костя. – Впрочем, тебе это к лицу.

Ирина манерно капризничала:

– Страстно хочу мороженого.

– В чем проблема?

– Мороженого неба…

Константин:

– Послушай, давай куда-нибудь закатимся. Так другой раз тащит в одиночество – смотреть на птицу и умиляться. – Помолчал. – Веришь ли, всегда боялся глядеть на огонь. Странно.

– Вадим тебе звонил?

– Ты знаешь, он часто звонит.

– Насчет двигателя.

– Какого еще двигателя?

– Вадим сочинил вечный двигатель, – убирая голову с плеча Кости, постно и отчетливо объявила Ирина.

Константин отрешенно, не войдя во фразу, произнес:

– Что сочинил?

– Вадим изобрел перпетуум мобиле. – Голос был жёсток.

– Он может. Помню, когда в институте учились, везделет сконструировал… – Костя со вздохом возвратился в жизнь. – Ну, рассказывай, что произошло?

– Я предельно серьезна. Вечный двигатель.

Взгляд мужчины был еще туманен:

– Птица моя, как можно, ты же заканчивала вуз.

Ирина с невесомым раздражением кинула:

– Не смей о возрасте.

– Отнюдь, милая, ты в июне. Полагаю, на тебя так подействовал последний сериал.

– Не смей о сокровенном. – Ирина набрала обычный вид. – Впрочем, да… В общем, дело нешуточное.

Костя молчал, на лице лежала тень недовольства. Произнес с чахлой улыбкой:

– Следи за моей артикуляцией – этого не может быть, потому что не может быть никогда.

Ирина красочно закатила глаза – из немых фильмов:

– Где вы, Бонд?

Константин: вздохи, царапанье затылка, пожимание плеч, шмыганье носом. Ирина буркнула сдержанно:

– Это Вадим хочет ввести тебя в курс дела. Пока требуется всего-ничего – посмотреть.

Константин стоял в комнатке изобретателя, тот и Ирина расположились рядом. Руки гостя были сложены на груди, недоверчиво разглядывал крутящийся экспонат. Сдвинулся, опустив руки, осматривал вещь всесторонне. Бормотал, насупившись:

– Давидка ты наш копперфильдовый. Чудачок ты затейливый. – Повернулся к Вадиму и одобрил ласково: – Ту идейку, из «Науки и жизни»… помнится, еще студентом носился… заловкачил таки.

Вадим хмуро и вместе хитро глядел на Костю. Молчал.

– Погоди-ка, я вспомню, – ворчал Константин, – ну это понятно, магниты. Погоди-ка, что-то там… э-э… – бормотал нечто химическое, внимательно высматривая окрест чуда утаенные причиндалы.

Не найдя, чесал нос, досада читалась в физиономии. Оживился:

– Слушай, а ведь мы эту химеру впарим. Лошков-то найдем – дуреют люди от богатства. – Смятенно искал взгляд Вадима, видна была собственная обескураженность.

Вадим не выдержал:

– Все верно, еще с той поры думал… Да ведь я структуру материалов нашел.

Вадим пустился горячо разоблачать механизм, однако Ирина гневно и ревниво ущипнула его:

– Ты не расходись особенно. Пойдемте на кухню, жарк о е подошло…

Кухня, Вадим и Костя были уже соловенькие – красовался далеко початый флакон коньяка.

– Черт, а ведь действительно просто, – порадовался Костя, но тут же задумался. – Хотя… физику с геометрией соединить – это месяц пить надо, не меньше. За тебя… – Расстроился: – Ты всегда был башка, Вадька, а вот по жизни – трында. Сколько я тебя звал. Нет – сидишь, трешь штаны. Кандидат наук, тьфу.

– Ну, это вы умы, мы – увы. – Вадим был собой доволен.

Хватив огурца, Костя огорчился теперь уже искренно:

– Впрочем, ребята отличные, не мой балбес. – Вошла на кухню Ирина, Костя с пьяненьким отчуждением посмотрел на нее. – Жена… (К Вадиму, в голосе состоялась угроза.) Слышь, Вадька, меняемся бабами… Ир, бросай Вадьку, что с него проку! А я тебе по четвергам слова ласковые стану произносить.

Ирина ласково пихнула его в лоб:

– Мели Емеля.

Костя нес:

– Не хочете, ну тогда головами поменяемся. А, Вадь? За тебя.

Вадим вышел, Ирина тоже была вне, Костя задумался, сколько можно отрезвел взгляд, пошел полушепот:

– Неужто действительно умудрил? – Ласково и с обидой протянул: – Чертяка – это же… – Вздохнул, полез к закуске.

Вернулась Ирина, Костя, приладив пряную улыбку, потянулся к ней:

– Птичка ты моя, любил ли кто… тебя причем.

Ирина грубовато отстранила, прошипела:

– Ошалел что ли! Накушаетесь, теряете рассудок… – Урезонила сурово: – Ты губы не катай, тело телом, а дело… Я против твоего участия, Вадим настоял.

Друг семьи возроптал угрюмо:

– Слышь, птица… – умолк, однако.