Сергей Платон - Тонкие повести. Стеклобой/Театральные каверзы/Инглубагла

Пошленькая глупость неизменно популярнее умного искусства. Ничего удивительного. Картину маслом или кропотливую гравюру в поезде никто бы не купил, а вот десяток или даже сотня плоских ваз, конфетниц и кружек разлетались махом.

– Вы совсем чиканэ, что ли? А? – орал в лицо Кирющенко редко приезжающий на производство, в основном затем, чтобы «потрескать водки» с инженерами и бригадирами, совершенно не стесняющийся присутствия рядом бригады в полном составе, бешеный директор Арамыч. Как только он отворачивался, дядька Назар ловко пародировал крикуна, корчил уморительные рожи, выпучивал глаза, повторял угрожающие жесты. Артист!

Ничего не замечая, коротконогий обрусевший армянин громко негодовал. Но никто его не боялся. Он, как странный волосатый мячик из дурацкого заграничного мультфильма, подпрыгивал на месте, грозил маленьким кулачком, кривил пухлые губы и брызгал в сторону собеседника кипящей слюной. Кира слышал о нем ежедневно, но увидел тогда впервые. Какой-то мультик, а не директор.

– Допились уже, блин, до зеленых лебедей! Кто у вас это делает?

– Арам Ильич! Да это ученик… в перерывах… из брака… Нельзя что ли? – примирительно объяснял Назар.

Директор тут же проиллюстрировал молву о своем крикливом, но добродушном и отходчивом характере. Рассеянно улыбнувшись в ответ лукавым ухмылкам работников, спокойно взял с лотка готовую вазу и принялся рассматривать ее на свет.

– Из брака можно! Хоть чертей. Но, зачем?

– Красивянски. Баско.

– Баско, баско… Красиво, не спорю, – улыбнулся во всё круглое лицо Арам Ильич и сразу нахмурился, – а головы у них неправильные. Эмблемы нашей нет. Где «Бэ-Сэ-Зэ»? Нет «Бэ-Сэ-Зэ»! Делайте, ладно, но эмблемку оставляйте. Поняли?

– Так она же на венчике.

– Вот вместе с венчиком и оставляйте. Красиво будет. Еще и винтовой попробуйте поделать. Хорошая реклама нашему заводу будет, может быть.

– Бутылочное горлышко на вазе как-то странно будет смотреться, – возразил Назар.

– Это ваза?

– Ваза, ну. Для фруктов, для конфет.

– Я думал – фляжка. Ничего, нормально будет. Делай только с венчиками. Понял?

– Понял.

– Вы лучше из брака фляжки еще придумайте. Вот где красота!

После этих руководящих указаний Арамыча надобность участия Кирилла в доработке ваз совсем исчезла, простенькую форму-заготовку все умели делать без него. Юра, изначально похваливший всю затею, новые бутылочные морды жарко и брезгливо раскритиковал, говорил, что это – китч, долго и путано объясняя значение странного слова. Друзья вдоволь поржали, поязвили, поприкалывались вечером, но уже ночью резво впаривали новый товар на станции. Бутылочные лебеди хорошо продавались, пассажиры много смеялись и много покупали.

Кира со случившимися коррективами лебединых форм примирился просто. Ну и пускай бутылочные головы, силуэт-то прежний. А вместе – необычно как-то получается и даже авангардно.

Мама тоже высказала недовольство, но совсем другое:

– Цыпка, цыпка ты, Кирюшка, у меня. Ты все придумал, а зарабатывают теперь другие. Раньше хоть они тебе какую-никакую копеечку за головы платили, а теперь все сами делают. Сами ляпают и сами продают. Арамыч вон про фляжки говорил. Может, поделаешь?

– Мы с дядькою Назаром пробовали. Нет, не получается. У нас же линия бутылочная, как ни изгалялись, всё выходит стеклобутылка, а не фляжка, полую форму не держит, – отвечал Кирилл.

– А так бы и директору бы угодил, и денег заработал бы.

– Я и так нормально зарабатываю. Меня Кирющенко перевел из составного цеха к агрегату. Стеклобой уже не сортирую, с грохотами не вожусь, кнопки нажимаю, за приборами смотрю.

– Куда перевел?

– От шихты сразу на линию.

– И что?

– На семьсот рублей больше теперь будет.

– А Ивашка где работает?

– Все там же, в составном, на конусе подсобником, на транспортере или на магнитном сепараторе иногда.

– А ваза на вокзале сколько стоит?

– Ванька по пятьсот сдает.

– И часто ходит?

– Каждый день.

– Вот видишь, люди тысячами зарабатывают за день, мотоциклы покупают, а у тебя – только семьсот рублей за месяц плюсом. Немного разживешься.

– Мы вдвоем его купили, на двоих. Ваня же сначала и мои вазы продавал.

– Как это вдвоем? Как на двоих? Он же один ездит.

– У меня просто времени нет, я же пишу.

– Что пишешь?

– Ну, рисую.

– Дурачок ты маленький! Иван теперь и с мотоциклом, и Наталья рядом с ним. Вот кто своего не упустит, еще и чужого подгребет. А раньше-то она всё у тебя на чердаке сидела днями, смотрела, как рисуешь. На мотоцикле ей поинтересней, баще, да? Надоели ей, видать, твои лебеди.